Город в джунглях, 1944
Jul. 1st, 2018 05:53 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
towmater_76Philip D. Chinnery – Any Time, Any Place/Air Commando
Глава 1
Рождение Воздушных коммандос: 1-ый авиаполк воздушных коммандос
Город в джунглях 1944
Одним из наиболее примечательных открытий, сделанных автором во время работой над книгой, было обнаружение рассказа, озаглавленного «Город в джунглях, 1944», написанного сержантом Чиндитов Сирилом Холлом через пять месяцев после его эвакуации из джунглей на борту L-5 и С-47. Сирил, служивший в 12-ом батальоне, 3-ей Западно-Африканской бригады, Нигерийского полка, был непосредственным свидетелем поддержки, оказываемой наземным войскам недавно сформированными Воздушными коммандос. Свой рассказ он начинает с вылета к опорному пункту Абердин четвертого апреля:
«В Чиндиты приходили из мест, далеко удаленных друг от друга. Тут были полки Бедфордшира и Хартфордшира, Черная Стража, Йорка и Ланкастера, Королевы, Лестера, Герцога Веллингтона, Эссекса, Пограничного, Короля, Ланкаширских Фузилеров, Южного Стаффордшира, Его Величества, Кэмеронцы, Гурки, Разведчики и Западно-Африканцы, в рядах которых я и сражался.
Аэродром Лалагат был базой 1-го авиаполка Воздушных коммандос ВВС Армии США, которым командовал молодой пилот, полковник Филип Кохрэн. Мы прозвали его пилотов «Юными леди Кохрэна». По прибытии на аэродром, после нескольких дней путешествия в грузовиках для перевозки скота, мы обнаружили, что окружающая местность наряжена в уродливые доспехи войны. Шли дни, японцы были недалеки от границ Имфала, и было неизвестно, дадут ли операции зеленый свет вообще. Был отдан приказ начинать, но в последний вечер наши американские друзья, под началом того славного малого Джеки Когана (так написано, вообще то он Куган) (мальчика-кинозвезды), офицера и пилота планера, устроили для нас показ фильмов на поляне в джунглях, а в ночь перед отлетом в Бирму нас развлекал американский оркестр в полной парадной форме. Какие проводы!
Прохладным вечером четвертого апреля, я собрал свой отряд из восьми африканцев и четырех мулов у центра аэродрома, дожидаясь пилота Дакоты. Двухмильная полоса была заставлена планерами, которые выглядели легкими и хрупкими рядом с транспортными Дакотами. Через полтора часа подошел пилот, обратившийся к нам: «Кто готов отправляться? Куда путь держим, ребята? Белый город возле Абердина?» Несколькими днями ранее такая же армада покинула наш аэродром и приземлилась в трех пунктах более чем в 150 милях в глубине территории Бирмы. Наша была второй фазой операции, отправлявшей войска, мулов и снаряжение в поддержку передового отряда.
Мы подошли к Дакоте и получили инструктаж: «Сначала заведите внутрь мулов, и разместите их с удобствами в тех самодельных вольерах, а сами утраивайтесь рядом с вольерами, поровну с каждой стороны, чтобы помочь сбалансировать самолет.» Мы сбросили свою поклажу у дверей и уселись на металлические скамейки по обеим сторонам салона, лицом друг к другу. Мои африканцы впервые в жизни попали внутрь самолета, и, должен признаться, я тоже.
Первый, а затем второй двигатель закашлялись и заревели; самолет встряхнулся, наклонился вперед, и через несколько секунд огни короткой взлетно-посадочной полосы слились в тонкую золотую полосу, затем последний толчок, когда мы оторвались от поверхности земли в Лалагате. Медленно вставала полная луна, освещавшая темные горы под нами. Мы могли различить лес и рисовые поля, а вскоре после этого и тонкую сверкающую полоску реки Чиндуин.
Два часа спустя мы были над небольшой взлетно-посадочной полосой под названием Абердин, чьи огоньки светились точно на Пикадилли-серкус в мирные времена, и Дакота тяжело опустилась на неровную поверхность. Самолет заскользил и со скрипом остановился, двигатели закашляли и затихли. Пилот открыл двери, и мы выбрались наружу, вместе с погонщиками, которые вели наших четвероногих друзей. Проведя быстрый поиск оставшихся групп, мы исчезли в ночи, чтобы разбить лагерь до раннего утра. Мы не знали, где находятся японцы, однако нам сообщили, что они тут повсюду.
Поутру наш отряд из трех сотен человек змейкой (колонной по одному) выдвинулся в джунгли, наши глаза ловили движение в густой растительности и наверху, в густых кронах деревьев, на каждом повороте дороги ожидая выстрела японского снайпера. Шел понедельник Светлой седмицы, и, по причине жестокого боя в котором сражались наши наступающие части, мы были вынуждены занять оборонительные позиции до получения указаний находившегося на передовой командира нашего батальона, который вел бой в районе Хену.
На следующее утро разведывательный патруль передал нам приказы немедленно выдвигаться к блокпосту, установленному в Хену, неподалеку от Мавлу, и известному как «Белый Город». Расположенный между Индавом и Мьичиной, Белый Город оседлал основной путь снабжения японцев. Нашей задачей было удерживать эту позицию в течение неопределенного периода времени, пока к северу от нее у японцев не иссякнут припасы, и не допустить поступления припасов и транспорта к их 18-ой армии, противостоявшей генералу Стилуэллу и его американо-китайскому наступлению. Один раз нам пришлось сойти с дороги, чтобы пропустить колонну Йоркцев и Ланкастерцев, несколько недель сражавшихся с японцами; они выглядели больными и ослабевшими, носили бороды, а их волосы касались плеч.
Нашей целью была группа невысоких холмов, рядом с шоссе и железной дорогой, склоны которых украшали белые и цветные парашюты, ранее использовавшиеся для доставки припасов. Чтобы попасть в крепость, нам нужно было пройти милю по открытому рисовому полю, с обоих флангов простреливаемому японскими пулеметами и минометами. Приближаясь, мы услышали гул приближающихся самолетов. Это были наши боевые товарищи из Королевских ВВС, на шести бомбардировщиках и девяти истребителях, которым комендант крепости приказал нанести бомбовый удар по позициям японцев. Летчики находили свои цели по дымовым снарядам, выпущенным из минометов в крепости, и по одному истребители сбрасывали свои 50-фунтовые бомбы, после чего над вражескими позициями на малой высоте пролетали тяжелые бомбардировщики, сбрасывая на парашютах противобункерные авиабомбы. Этот случай стал для всех нас даром небес, так как японцы не могли поднять головы, и наша колонна добралась до Белого Города без потерь, увеличив количество защитников до 1300 человек.
Белый Город нужно было переименовать в «Красный Город», по причине пролитой там крови. Для поддержки своей пехоты японцы задействовали танки, однако наши артиллеристы отвечали им 25-фунтовками и Бофорсами. Каждую ночь разыгрывались яростные рукопашные бои, британцы бросались на врага со штыками и прикладами, гурки и африканцы со своими традиционными ножами, а японцы с двуручными мечами.
В один из кризисных моментов сражения Воздушные коммандос Кохрэна сбросили большое количество мощной взрывчатки на сосредоточившихся для начала атаки японцев. Пилоты, которых я даже и не знаю как благодарить, противились этому, поскольку дистанция, разделяющая наши с противником войска была столь невелика, что они опасались поразить своих же. Однако, поскольку командиры наземных подразделений настаивали и утверждали, что это было необходимо, они с убийственной точностью сбросили все, что имели в своем распоряжении, перебив многие сотни вражеских солдат.
К началу мая мы получили долгожданный приказ оставить Белый город, главная цель его удержания была полностью достигнута. Японские пленные из состава спешно отводимых 15- и 31-ой дивизий рассказывали о сокращенных пайках и о недостатке боеприпасов, начинали сказываться стремительные и сокрушительные удары по их складам и хранилищам. Эвакуация началась десятого мая, когда всего в миле от японцев первые из сорока Дакот опустились на неровную ВПП, чтобы забрать наши тяжелые орудия, их расчеты и тех, кто был слишком тяжело ранен или болен, чтобы выйти самостоятельно.
Оставшиеся провели следующий день, ставя мины и растяжки, а в сумерках двинулись в путь. Формируя боевые группы, мы получили сообщение с Пагода-Хилл, что в направлении крепости движутся японские танки. Они занимали позиции для обстрела наших самолетов, которые по их предположению прибудут для эвакуации оставшихся войск. Однако мы уходили пешим ходом, перейдя в подчинение генерала Стилуэлла и с приказом присоединиться к его войскам, находящимся к северу от нас.
В это же время в джунглях бушевала еще одна «осада Тобрука». Сто одиннадцатая бригада, в которую входили Кэмеронцы, Собственный Его Величества Королевский полк и два подразделения гурков прошли 80 миль по заросшим джунглями горам в Хопин, между Мавлу и Могаунгом, блокировав автомобильное и железнодорожное сообщение до подхода американской бригады Стилуэлла и двух китайских дивизий, после чего кампанию можно будет считать завершенной. Их блокпост получил название «Блэкпул».
Японцы бурно отреагировали, целых две недели без перерыва атакуя позицию значительными силами. Двадцать третьего мая японцы перебросили 75- и 105-мм орудия, и на протяжении часа на позиции в Блэкпуле упало три сотни снарядов. Гарнизон был вынужден оставить небольшую ВПП, которую L-5 Кохрэна использовали для эвакуации раненых, после чего они подготовились пробиться из окружения. Участие в длительных сражениях не входило в задачи войск глубокого проникновения, поскольку как правило мы сражались тем оружием, что несли на себе. Когда запасы пищи и боеприпасов подходили к концу, а погодные условия препятствовали осуществлению снабжения по воздуху, выжившие из полуторатысячной 111-ой бригады погрузили раненых на носилки, и, понеся большие потери, вышли из окружения.
Часть западно-африканцев послали навстречу отступающей бригаде, тогда как еще одна бригада, 77-ая, под командованием бригадира Калверта, кавалера Ордена за Выдающиеся Заслуги, пробивалась к своей конечной цели – Могаунгу. После чрезвычайно жестокого и кровопролитного сражения, им удалось преодолеть оборонительные позиции города, однако полной его сдаче предшествовали еще более тяжелые бои.
Наш путь лежал вверх по долине Индав Чаунг, к холмам, окружавшим Могаунг. На нас обрушился еще один противник – проливные дожди, превратившие дороги в кишевшие пиявками ручьи, а ручьи в опасные потоки. После тяжелого переходы, уничтожая и атакуя случайно встреченные японские патрули, мы прибыли в запланированный пункт назначения, бирманскую деревню под названием Мла. Здесь мы попали во вражескую засаду, однако отбросили противника и продолжили путь к Пинбаву, небольшой деревушке в восьми милях от Могаунга.
За два дня до этого китайцы отбили эту деревню у японцев, и мы должны были прибыть туда для подготовки атаки на японские позиции под наименованием Высота 60, расположенные в двух милях к югу от этой точки. Когда мы попали в засаду, мы шли по дороге через коварные джунгли и приближались к Мла. По возглавлявшим колонну солдатам было произведено несколько выстрелов, мы остановились и сошли с дороги в джунгли. У обочин были замаскированы бамбуковые колья, один из которых проделал рваную дыру в моем бедре.
На рану наложили повязку, и вскоре мы двинулись дальше, пройдя по пути мимо мертвого японца. Мы прочесали деревню, однако враг успел отойти, и мы догнали его на следующий день. Рану часто перевязывали, однако через несколько дней она воспалилась и загноилась. Я шел с трудом, однако нужно было двигаться вперед, это был вопрос выживания.
На тот момент практически каждый из нас страдал от того или иного заболевания, по причине ужасающих условий сезона дождей, и мы, наконец, остановились в деревне Пайндав. Там была «ВПП», неровная дорога примерно 150-200 ярдов длинной, и пилот L-5 просто опустился на эту небольшую полоску, погрузил меня и взлетел, направляясь на север в сторону Мьичины. Мы скользили прямо над верхушками деревьев, и через 30 минут приземлились на аэродроме в Мьичине, я помню как оттуда взлетали американские самолеты с акульими зубами, нарисованными на носовых частях. Из расположенного неподалеку города я постоянно слышал звуки бомбардировки.
У меня была не только рана на ноге, которая теперь была похожа на кусок сырого, зловонного мяса, я страдал от лихорадки, от язв на ступнях и от сильных болей в правом ухе, где образовалось несколько нарывов. Меня и еще несколько человек погрузили в Дакоту и перебросили в тыловой госпиталь, где занялись моими болезнями. Позднее мне стало известно, что мы атаковали, и не единожды, а трижды, однако по причине слабости наших войск, а также непрекращающегося артиллерийского и минометного огня японцев с ближних дистанций, ребятам пришлось отступить. Несколькими днями спустя оставшихся сменила новая британская дивизия, а сами они были вывезены транспортами из Мьичины.»
Глава 1
Рождение Воздушных коммандос: 1-ый авиаполк воздушных коммандос
Город в джунглях 1944
Одним из наиболее примечательных открытий, сделанных автором во время работой над книгой, было обнаружение рассказа, озаглавленного «Город в джунглях, 1944», написанного сержантом Чиндитов Сирилом Холлом через пять месяцев после его эвакуации из джунглей на борту L-5 и С-47. Сирил, служивший в 12-ом батальоне, 3-ей Западно-Африканской бригады, Нигерийского полка, был непосредственным свидетелем поддержки, оказываемой наземным войскам недавно сформированными Воздушными коммандос. Свой рассказ он начинает с вылета к опорному пункту Абердин четвертого апреля:
«В Чиндиты приходили из мест, далеко удаленных друг от друга. Тут были полки Бедфордшира и Хартфордшира, Черная Стража, Йорка и Ланкастера, Королевы, Лестера, Герцога Веллингтона, Эссекса, Пограничного, Короля, Ланкаширских Фузилеров, Южного Стаффордшира, Его Величества, Кэмеронцы, Гурки, Разведчики и Западно-Африканцы, в рядах которых я и сражался.
Аэродром Лалагат был базой 1-го авиаполка Воздушных коммандос ВВС Армии США, которым командовал молодой пилот, полковник Филип Кохрэн. Мы прозвали его пилотов «Юными леди Кохрэна». По прибытии на аэродром, после нескольких дней путешествия в грузовиках для перевозки скота, мы обнаружили, что окружающая местность наряжена в уродливые доспехи войны. Шли дни, японцы были недалеки от границ Имфала, и было неизвестно, дадут ли операции зеленый свет вообще. Был отдан приказ начинать, но в последний вечер наши американские друзья, под началом того славного малого Джеки Когана (так написано, вообще то он Куган) (мальчика-кинозвезды), офицера и пилота планера, устроили для нас показ фильмов на поляне в джунглях, а в ночь перед отлетом в Бирму нас развлекал американский оркестр в полной парадной форме. Какие проводы!
Прохладным вечером четвертого апреля, я собрал свой отряд из восьми африканцев и четырех мулов у центра аэродрома, дожидаясь пилота Дакоты. Двухмильная полоса была заставлена планерами, которые выглядели легкими и хрупкими рядом с транспортными Дакотами. Через полтора часа подошел пилот, обратившийся к нам: «Кто готов отправляться? Куда путь держим, ребята? Белый город возле Абердина?» Несколькими днями ранее такая же армада покинула наш аэродром и приземлилась в трех пунктах более чем в 150 милях в глубине территории Бирмы. Наша была второй фазой операции, отправлявшей войска, мулов и снаряжение в поддержку передового отряда.
Мы подошли к Дакоте и получили инструктаж: «Сначала заведите внутрь мулов, и разместите их с удобствами в тех самодельных вольерах, а сами утраивайтесь рядом с вольерами, поровну с каждой стороны, чтобы помочь сбалансировать самолет.» Мы сбросили свою поклажу у дверей и уселись на металлические скамейки по обеим сторонам салона, лицом друг к другу. Мои африканцы впервые в жизни попали внутрь самолета, и, должен признаться, я тоже.
Первый, а затем второй двигатель закашлялись и заревели; самолет встряхнулся, наклонился вперед, и через несколько секунд огни короткой взлетно-посадочной полосы слились в тонкую золотую полосу, затем последний толчок, когда мы оторвались от поверхности земли в Лалагате. Медленно вставала полная луна, освещавшая темные горы под нами. Мы могли различить лес и рисовые поля, а вскоре после этого и тонкую сверкающую полоску реки Чиндуин.
Два часа спустя мы были над небольшой взлетно-посадочной полосой под названием Абердин, чьи огоньки светились точно на Пикадилли-серкус в мирные времена, и Дакота тяжело опустилась на неровную поверхность. Самолет заскользил и со скрипом остановился, двигатели закашляли и затихли. Пилот открыл двери, и мы выбрались наружу, вместе с погонщиками, которые вели наших четвероногих друзей. Проведя быстрый поиск оставшихся групп, мы исчезли в ночи, чтобы разбить лагерь до раннего утра. Мы не знали, где находятся японцы, однако нам сообщили, что они тут повсюду.
Поутру наш отряд из трех сотен человек змейкой (колонной по одному) выдвинулся в джунгли, наши глаза ловили движение в густой растительности и наверху, в густых кронах деревьев, на каждом повороте дороги ожидая выстрела японского снайпера. Шел понедельник Светлой седмицы, и, по причине жестокого боя в котором сражались наши наступающие части, мы были вынуждены занять оборонительные позиции до получения указаний находившегося на передовой командира нашего батальона, который вел бой в районе Хену.
На следующее утро разведывательный патруль передал нам приказы немедленно выдвигаться к блокпосту, установленному в Хену, неподалеку от Мавлу, и известному как «Белый Город». Расположенный между Индавом и Мьичиной, Белый Город оседлал основной путь снабжения японцев. Нашей задачей было удерживать эту позицию в течение неопределенного периода времени, пока к северу от нее у японцев не иссякнут припасы, и не допустить поступления припасов и транспорта к их 18-ой армии, противостоявшей генералу Стилуэллу и его американо-китайскому наступлению. Один раз нам пришлось сойти с дороги, чтобы пропустить колонну Йоркцев и Ланкастерцев, несколько недель сражавшихся с японцами; они выглядели больными и ослабевшими, носили бороды, а их волосы касались плеч.
Нашей целью была группа невысоких холмов, рядом с шоссе и железной дорогой, склоны которых украшали белые и цветные парашюты, ранее использовавшиеся для доставки припасов. Чтобы попасть в крепость, нам нужно было пройти милю по открытому рисовому полю, с обоих флангов простреливаемому японскими пулеметами и минометами. Приближаясь, мы услышали гул приближающихся самолетов. Это были наши боевые товарищи из Королевских ВВС, на шести бомбардировщиках и девяти истребителях, которым комендант крепости приказал нанести бомбовый удар по позициям японцев. Летчики находили свои цели по дымовым снарядам, выпущенным из минометов в крепости, и по одному истребители сбрасывали свои 50-фунтовые бомбы, после чего над вражескими позициями на малой высоте пролетали тяжелые бомбардировщики, сбрасывая на парашютах противобункерные авиабомбы. Этот случай стал для всех нас даром небес, так как японцы не могли поднять головы, и наша колонна добралась до Белого Города без потерь, увеличив количество защитников до 1300 человек.
Белый Город нужно было переименовать в «Красный Город», по причине пролитой там крови. Для поддержки своей пехоты японцы задействовали танки, однако наши артиллеристы отвечали им 25-фунтовками и Бофорсами. Каждую ночь разыгрывались яростные рукопашные бои, британцы бросались на врага со штыками и прикладами, гурки и африканцы со своими традиционными ножами, а японцы с двуручными мечами.
В один из кризисных моментов сражения Воздушные коммандос Кохрэна сбросили большое количество мощной взрывчатки на сосредоточившихся для начала атаки японцев. Пилоты, которых я даже и не знаю как благодарить, противились этому, поскольку дистанция, разделяющая наши с противником войска была столь невелика, что они опасались поразить своих же. Однако, поскольку командиры наземных подразделений настаивали и утверждали, что это было необходимо, они с убийственной точностью сбросили все, что имели в своем распоряжении, перебив многие сотни вражеских солдат.
К началу мая мы получили долгожданный приказ оставить Белый город, главная цель его удержания была полностью достигнута. Японские пленные из состава спешно отводимых 15- и 31-ой дивизий рассказывали о сокращенных пайках и о недостатке боеприпасов, начинали сказываться стремительные и сокрушительные удары по их складам и хранилищам. Эвакуация началась десятого мая, когда всего в миле от японцев первые из сорока Дакот опустились на неровную ВПП, чтобы забрать наши тяжелые орудия, их расчеты и тех, кто был слишком тяжело ранен или болен, чтобы выйти самостоятельно.
Оставшиеся провели следующий день, ставя мины и растяжки, а в сумерках двинулись в путь. Формируя боевые группы, мы получили сообщение с Пагода-Хилл, что в направлении крепости движутся японские танки. Они занимали позиции для обстрела наших самолетов, которые по их предположению прибудут для эвакуации оставшихся войск. Однако мы уходили пешим ходом, перейдя в подчинение генерала Стилуэлла и с приказом присоединиться к его войскам, находящимся к северу от нас.
В это же время в джунглях бушевала еще одна «осада Тобрука». Сто одиннадцатая бригада, в которую входили Кэмеронцы, Собственный Его Величества Королевский полк и два подразделения гурков прошли 80 миль по заросшим джунглями горам в Хопин, между Мавлу и Могаунгом, блокировав автомобильное и железнодорожное сообщение до подхода американской бригады Стилуэлла и двух китайских дивизий, после чего кампанию можно будет считать завершенной. Их блокпост получил название «Блэкпул».
Японцы бурно отреагировали, целых две недели без перерыва атакуя позицию значительными силами. Двадцать третьего мая японцы перебросили 75- и 105-мм орудия, и на протяжении часа на позиции в Блэкпуле упало три сотни снарядов. Гарнизон был вынужден оставить небольшую ВПП, которую L-5 Кохрэна использовали для эвакуации раненых, после чего они подготовились пробиться из окружения. Участие в длительных сражениях не входило в задачи войск глубокого проникновения, поскольку как правило мы сражались тем оружием, что несли на себе. Когда запасы пищи и боеприпасов подходили к концу, а погодные условия препятствовали осуществлению снабжения по воздуху, выжившие из полуторатысячной 111-ой бригады погрузили раненых на носилки, и, понеся большие потери, вышли из окружения.
Часть западно-африканцев послали навстречу отступающей бригаде, тогда как еще одна бригада, 77-ая, под командованием бригадира Калверта, кавалера Ордена за Выдающиеся Заслуги, пробивалась к своей конечной цели – Могаунгу. После чрезвычайно жестокого и кровопролитного сражения, им удалось преодолеть оборонительные позиции города, однако полной его сдаче предшествовали еще более тяжелые бои.
Наш путь лежал вверх по долине Индав Чаунг, к холмам, окружавшим Могаунг. На нас обрушился еще один противник – проливные дожди, превратившие дороги в кишевшие пиявками ручьи, а ручьи в опасные потоки. После тяжелого переходы, уничтожая и атакуя случайно встреченные японские патрули, мы прибыли в запланированный пункт назначения, бирманскую деревню под названием Мла. Здесь мы попали во вражескую засаду, однако отбросили противника и продолжили путь к Пинбаву, небольшой деревушке в восьми милях от Могаунга.
За два дня до этого китайцы отбили эту деревню у японцев, и мы должны были прибыть туда для подготовки атаки на японские позиции под наименованием Высота 60, расположенные в двух милях к югу от этой точки. Когда мы попали в засаду, мы шли по дороге через коварные джунгли и приближались к Мла. По возглавлявшим колонну солдатам было произведено несколько выстрелов, мы остановились и сошли с дороги в джунгли. У обочин были замаскированы бамбуковые колья, один из которых проделал рваную дыру в моем бедре.
На рану наложили повязку, и вскоре мы двинулись дальше, пройдя по пути мимо мертвого японца. Мы прочесали деревню, однако враг успел отойти, и мы догнали его на следующий день. Рану часто перевязывали, однако через несколько дней она воспалилась и загноилась. Я шел с трудом, однако нужно было двигаться вперед, это был вопрос выживания.
На тот момент практически каждый из нас страдал от того или иного заболевания, по причине ужасающих условий сезона дождей, и мы, наконец, остановились в деревне Пайндав. Там была «ВПП», неровная дорога примерно 150-200 ярдов длинной, и пилот L-5 просто опустился на эту небольшую полоску, погрузил меня и взлетел, направляясь на север в сторону Мьичины. Мы скользили прямо над верхушками деревьев, и через 30 минут приземлились на аэродроме в Мьичине, я помню как оттуда взлетали американские самолеты с акульими зубами, нарисованными на носовых частях. Из расположенного неподалеку города я постоянно слышал звуки бомбардировки.
У меня была не только рана на ноге, которая теперь была похожа на кусок сырого, зловонного мяса, я страдал от лихорадки, от язв на ступнях и от сильных болей в правом ухе, где образовалось несколько нарывов. Меня и еще несколько человек погрузили в Дакоту и перебросили в тыловой госпиталь, где занялись моими болезнями. Позднее мне стало известно, что мы атаковали, и не единожды, а трижды, однако по причине слабости наших войск, а также непрекращающегося артиллерийского и минометного огня японцев с ближних дистанций, ребятам пришлось отступить. Несколькими днями спустя оставшихся сменила новая британская дивизия, а сами они были вывезены транспортами из Мьичины.»
