Дункан Фальконер - Отбор в SBS. Часть III
Sep. 20th, 2017 02:37 pmПо пути домой, в кузове грузовика, все мы сняли ботинки и занялись своими ногами. Это нужно делать при каждой возможности, чистить и стерилизовать их, затем наложить пластырь для защиты и обработать присыпкой против грибка. Если они выйдут из строя, то выйдете из строя вы. РС знал, что ноги у нас будут в плохой форме, поэтому пару дней мы занимались только легкой физподготовкой, после чего нагрузки снова увеличатся. Выбывшие, с застывшими лицами, сидели группой у края кузова. Теперь нас от них отделяла невидимая стена. Они не будут больше беспокоиться о ногах. Это уже не имело значения. У них будет сколько угодно времени на восстановление. Облегчение от сброса рюкзаков на несколько минут раньше других, стоило им мечты о будущем в рядах SBS. Трудно жить с грузом поражения, и с ним тяжело смириться. Я примерно представляю, что они чувствовали за несколько мгновения до решения бросить. Еще через шесть недель курса я чуть не бросил сам.
Не знаю, что на меня нашло в тот день. Я не был уставшим, ни морально, ни физически. Мы только что встали из коек, проспав всю ночь, и собирались снаружи на обычную утреннюю зарядку. Снаружи был собачий холод, а нам, как обычно, не позволяли надевать что-либо, помимо шорт и футболок с коротким рукавом. Мы отправлялись на пробежку, во время которой периодически делали остановки для приседаний, отжиманий, подтягиваний и поднятия тяжестей, заканчивавшуюся заплывом через замерзшее озеро в карьере, находившемся в четверти мили от лагеря. Воду, на протяжении всех шестидесяти ярдов его ширины, сковывал лед, как и во все остальные дни на этой неделе. Достигнув другого берега, мы напоследок мчались обратно в казармы, мимо часовых у главного входа, которые либо считали, что мы посходили с ума, либо забавлялись идеей попробовать однажды самим. Я уже проделывал это дюжину раз. Нам случалось делать вещи и похуже. Возможно, у меня просто сели батарейки, или я заразился духом поражения, который витал в воздухе этим утром. Восемь человек выбыли по собственному желанию этим утром, вернувшись в свои уютные койки. Можно было наблюдать волнообразный эффект во всей красе. Если бросаешь, второго шанса у тебя не будет. Не выйдешь наружу на зарядку – вылетишь с курса и вскоре после этого отправишься в подразделение коммандос. Я сидел в туалете и слушал негромкий разговор пары выбывших, объяснявших друг другу, почему они так поступили. В моем распоряжении была примерно минута, пока остальные не отправились на пробежку. Если я не присоединюсь к ним, я попаду в число выбывших. Я проанализировал свои мысли. Когда мне казалось, что я трус, я старался разобраться с этим; в приюте, размышляя над тем, почему я чувствую себя одиноким, я придумал для себя спасительную философию; когда я в шестнадцать лет настолько ненавидел свой дом, что убежал, чтобы попасть на борт торгового судна, я уговорил себя остаться и закончить обучение. Но разница с теми случаями была в том, что тогда я старался найти способ выстоять и победить. Теперь же я сидел и искал причину, чтобы сдаться. Бежали секунды. Я сидел без движения, глядя в никуда. Казалось, что время остановилось.
Внезапно дверь в уборную с грохотом отворилась, и кто-то позвал меня по имени, рывком выдернув меня из моих мыслей. Это был Энди.
«Дункан? Нет времени подтирать зад, курс выдвигается.»
Все пораженческие мысли пропали, как если бы их и не было. Это было похоже на толчок в сторону от обрыва. Без колебаний я вылетел из туалета, миновав выбывших, подозрительно посмотревших на меня, и вместе с Энди помчался догонять остальных кандидатов. Я часто думаю, смог ли бы я, оставшись наедине с собой, вырваться из своего тогдашнего состояния. И думаю, что я стал бы делать дальше, если бы не смог. Может быть, я стал бы мелким служащим, сохранив в тайне свое поражение на курсе SBS и свои разочарования.
Это был единственный раз, когда я был близок к отказу от продолжения курса. С тех пор, если бы я собрался что-то бросать, то кому-то еще понадобилось бы заставить меня сделать это.
За три недели до окончания курса немногим более двадцати кандидатов с полной выкладкой выстроились неровной линией на покрытом густыми лесами армейском полигоне. Наши лица были размалеваны черной и зеленой камуфляжной пастой. Мы стояли между деревьями, подражая им, сливаясь с ними, безмолвные, словно они, и промокшие до костей. Капли дождя стекали по нашим лицам и срывались с кончиков пальцев. На часах была полночь, несколько дней бушевала буря, но, по крайней мере, не было морозно. Мы только что закончили учения, с десятимильной инфильтрацией для подрыва условной цели, после чего следовала десятимильная эксфильтрация, с переходом через несколько глубоких рек. Местами из густых темно-пурпурных зарослей вереска, который был повсюду, поднимались ярко-зеленые ветви папоротников. РС собрался в нескольких ярдах от нас, обсуждая что-то вполголоса, как они нередко делали. Мы просто спокойно ждали. Теперь мы стали жесткими и жилистыми, нечувствительными к боли и сжатыми, словно пружины. С истощением мы обрели повышенные чувствительность и способность к самоконтролю. Мы были словно заключенные, которых держали на хлебе и воде, чувства которых обострились, как никогда ранее. Никогда больше я не чувствовал себя таким псом войны, как тогда. Если бы нам на ужин подбросили дохлых крыс, мы, наверное, съели бы их без единого слова. Но за этими тусклыми глазами скрывалась расчетливая настороженность, готовность захлопнуться, как медвежий капкан. Если раздастся крик «Враг атакует!», мы мигом займем позиции. Без единого приказа пулеметный расчет автоматически займет фланг, чтобы обеспечить огневое прикрытие. Будет поставлена дымовая завеса, чтобы скрыть наши перемещения. Кто-то, любой из нас, быстро отдаст приказ атаковать, и мы устремимся вперед. Группа автоматически разобьется на двойки. Мы безжалостно двинемся вперед, перекатами, никто не станет двигаться одновременно, ведя экономный, точный огонь. Пулеметчики будут постоянно вести огонь, в считанных ярдах над нами, чтобы не давать врагу поднять голову пока мы наступаем. И помоги Господь любому ублюдку, что встанет у нас на пути. Мы почти стали теми, кого старался сделать из нас РС. Но еще не совсем.
Была ночь пятницы, и по сведениям Ноя, следующий день должен был стать одним из редких выходных. Мы в это поверим, когда это произойдет.
Кто-то из РС криком приказал нам подобрать рюкзаки, и мы колонной двинулись за ним через дождь.
Каждые двадцать ярдов одного из нас останавливали и приказывали ждать. Когда всех рассеяли по лесу, инструктор заорал, что у нас есть пять минут, чтобы исчезнуть с глаз долой, при этом отходить от места, где находились, мы могли не более, чем на двадцать футов. На тот момент мы проделали множество подобных вещей, и это стало нашей второй натурой.
Я быстро скинул рюкзак, вытащил свой тяжелый полевой нож, резко вогнал его в землю и прорезал в вереске четырехфутовую линию. Затем я приподнял край, как если бы это был прибитый к полу ковер, и просунул под него руки, отделяя корни от земли, стараясь не повредить внешний слой. Я лег на спину и просунул внутрь ноги, втискиваясь под покров вереска, пока он полностью не накрыл мое тело. Я втащил за собой все свое снаряжение и продолжал устраиваться внутри, пока края отверстия снова не сомкнулись там, где я прорезал линию. Я справился за хорошее время, и у меня оставалась еще минута до свистка, по которому должна была наступить тишина и прекратиться любое движение. В полной темноте я вытащил из рюкзака непромокаемую накидку – я знал где именно в рюкзаке, разгрузке или в каком кармане лежит любая нужная мне вещь, и мог отыскать ее с завязанными глазами – и насколько мог просунул ее между собой и вереском. Я лежал в свежей земле, через которую просачивался дождь, и был уверен, что хорошо спрятался. Раздался свисток. Все замерли. Раздавался лишь стук дождевых капель.
Я чувствовал, как влага пропитывает мою уже промокшую одежду. Я вытер грязь, оставшуюся на моих губах, и не придавал этому значения. Один из РС, наблюдавший за мной, подошел ближе и ткнул меня палкой через вереск.
«Хорошо» - сказал он, и отошел прочь. Редкий комплимент.
Мы знали, что по крайней мере один из них останется на всю ночь и будет наблюдать за нами, пока мы будем лежать в наших тесных укрытиях, разбросанных по лесу. Над нами могла пройти армия, и никто не нашел бы нас. Сомневаюсь, что кто-нибудь из нас спал. Пока дождь просачивался через покров вереска, мы могли только размышлять. Если бы из каждого часа одинокого и безмолвного бодрствования можно было сделать кирпич, то к концу службы в войсках специального назначения у вас наберется достаточно материала, чтобы построить замок.
Свисток раздался на рассвете. Он означал, что у нас есть считанные секунды, чтобы выбраться со всем снаряжением наружу, и приготовиться отправляться в путь. Я не обращал внимания на застывшие суставы и мышцы, и, с натянутыми как скрипичные струны связками, выскочил из своего укрытия, накинул на плечи рюкзак, схватил винтовку и построился с остальными на тропинке. Быстрым шагом мы последовали за РС вверх по крутому склону, который привел нас на старую, узкую и разбитую военную дорогу. В сотне ярдов от нас стоял четырехтонный грузовик, обращенный кузовом к нам и с откинутым бортом. Наш транспорт до дома. Лагерь находился в двадцати милях.
«С этого момента и до завтрашнего утра вы свободны. Вон грузовик. Если не сядете на него, то пойдете в лагерь пешком.»
Это заняло бы у нас большую часть дня.
«Вперед!» - прокричал он.
Как только мы сдвинулись с места, грузовик запустил двигатель и медленно поехал прочь. Он уровнял свою скорость с нашей, водитель наблюдал за нами в зеркала заднего обзора и держал дистанцию, дразня нас. Мы перешли на бег. Потому что от нас ожидали именно этого, хотя мы уже поняли, какую игру с нами затеяли. Грузовик увеличил скорость, сохраняя разрыв. Ясно было, что мы не сможем догнать его, однако нам нужно было показать, что мы стремимся сделать это. Снаряжение прыгало и бряцало на наших плечах, когда мы вприпрыжку неслись вперед. Что-то со стуком упало на землю – магазин винтовки – руки дернулись к разгрузкам, проверяя, все ли на месте. Парень, уронивший магазин, быстро вернулся за ним, затем поторопился догнать нас – мы никогда не бросаем снаряжение. Если РС обнаружит даже обертку от леденцов, то загоняет виновного, а его не удастся установить, то будут гонять всех нас. К тому моменту у меня уже была репутация самого сильного и быстрого кандидата на курсе, и, когда мы неслись по дороге, преследуя грузовик, который оставался в пятидесяти ярдах от нас, меня внезапно заклинило.
Без размышлений я увеличил скорость и оторвался от остальных. Я решил догнать грузовик. Сам не знаю почему. До сих пор не могу понять, что двигало мной в ту секунду. Я просто сделал спринтерский рывок. Я не был разозлен, и никоим образом не потерял контроля над собой. Я просто знал, что хочу его догнать. Я двигался прямо за грузовиком, так что водитель не мог увидеть меня в свои зеркала. Я бежал изо всех сил и нагонял его. Я работал руками, тяжелый рюкзак болтался на плечах, винтовка колотила по боку. Я наполовину сократил разрыв. Если водитель не увеличит скорость, если я не споткнусь и ничего не уроню, я догоню его. В тот момент я превратился в дикого зверя. Кузов грузовика был в считанных ярдах от меня. Мне нужно было только догнать его, сделать рывок, ухватиться за кузов и забраться внутрь. Старая военная дорога заканчивалась, и, если грузовик выедет на на основную трассу, то водитель увеличит скорость и уедет в лагерь пустым. Я напряг все силы и устремился за грузовиком. Если я смогу его догнать, то я стану единственным, кому удалось это сделать. Остальные не увеличили темп, и были за много ярдов от меня. Затем, столь же внезапно, на меня нашло нечто неконтролируемое. Я проигнорировал кузов и побежал дальше по узкой полосе между ним и деревьями. Для меня это была неожиданная реакция. Все о чем я думал, касалось собственного выживания – дойти до конца курса. Я всегда был одиночкой, и все, что меня заботило раньше, было присматривать за своим напарником, не преднамеренно, а инстинктивно. Неужели правило морпеха, «Присматривай за напарником, а он присмотрит за тобой», проникло в мое подсознание?
Когда я поравнялся с кабиной, силы начали оставлять меня. Мой рот был широко открыт, изо всех сил втягивая воздух. Я махал руками, а рюкзак казался нелепым дополнением, прыгавшим на плечах и колотившим по спине. Винтовка с закрепленным на ней ремнем свалилась с плеча и скользнула мне в руки, но я продолжел бежать. Я глянул на водителя. Это был старый Ной, понятия не имевший, что я находился прямо за соседней дверцей. Я выскочил перед грузовиком и из последних сил бросился вперед, распластавшись на дороге как мешок с овощами. Ной ударил по тормозам, и грузовик со скрежетом остановился в футе от меня. Я полностью выбился из сил, и просто лежал на дороге, глотая воздух. Ной взревел двигателем, просигналил и заорал на меня из окошка. Он чертыхался не всерьез, просто знал, что за ним наблюдает РС, и работал на публику.
Подоспел РС, криками и пинками пытаясь заставить меня подняться. Их план пошел наперекосяк. Мне не пришлось притворяться, что я не могу двигаться. Они оттащили меня с дороги и сбросили вместе со снаряжением в канаву у ее края. Ною приказали быстрее ехать дальше. Он взревел двигателем, и грузовик пронесся мимо меня. Посмотрев ему вслед из канавы, я уведел как последнему из нас вместе с рюкзаком помогают взобраться в кузов. Остальные смотрели на меня, уносясь прочь. На дороге рядом со мной появился лейтенант, руководивший курсом. Это был рослый южноафриканец, хищной внешности. Он выглядел не сердитым, но удивленным. Он поднес ко рту рацию и приказал грузовику остановиться.
«Забирайся в кузов» - сказал он. Он был безучастен, но я чувствовал то, что могу лишь описать как нечто вроде замаскированной любезности, если это не будет слишком громко сказано.
Я схватил рюкзак и винтовку и добрался до грузовика. С помощью остальных, я вскарабкался в кузов, а Джейкерс освободил для меня место на скамейке рядом с собой. Грузовик тронулся с места. Впервые за все время нашего знакомства Джейкерс смотрел на меня без обычного хмурого выражения на лице. Он кивнул мне, и отвернулся. Остальные глазели на меня, пока я старался отдышаться.
После этого на курсе все осталось по-прежнему, за исключением одной вещи. Несмотря на то, что я все еще оставался салагой, которого для остальных было трудно принять как равного, оказалось, что я, после всего пережитого, был не хуже. Психологически именно этот момент стал для меня окончанием курса. Я уже начинал думать, что заслужить одобрение этих людей будет сложнее, чем попасть в SBS. Теперь это было позади.
Последний этап продолжался две недели. Нас разбили на группы, и Джейкерс взял меня в свою, и, что более важно, выбрал меня напарником в каноэ.
«Это не значит, что мы друзья» - предупредил он меня.
Когда наступил последний день отборочного курса, это было похоже на встречу весны, после того, как провел зиму, будучи погребенным под землей. Уцелевших собрали у казарм эскадрона, чтобы официально распустить их решением руководящего состава. Из 134 человек, начавших прохождение курса, осталось всего девять, вслючая Энди, Дэйва и меня самого. Честно говоря, нас было десятеро, если считать единственного офицера, дошедшего до окончания курса, Смита, прибывшего фактически под занавес. Несмотря на то, что у нас было немало отличных офицеров, их всегда не хватало, так что если кто-то мало-мальски соответствовал требованиям, на его недостатки смотрели сквозь пальцы. Сейчас, после увеличения численности SBS, хороших офицеров не хватает настолько, что на свободные должности (по большей части административные) приходится назначать офицеров SAS.
Для нас, трех салаг, с тех пор, как мы пришли с гражданки, прошел целый год постоянного отбора. Но все еще не совсем завершилось. Не для нас троих. Когда мы ждали окончательного вердикта у здания штаба, остальные были расслаблены и перебрасывались шутками. Они знали, что прошли отбор. Мы втроем стояли рядом, в молчаливом ожидании. Несмотря на то, что мы дошли до конца, были слухи, что Энди, Дэйва и меня допустят к службе в SBS только после пары лет в подразделении коммандос. Я не желал этого. Только не после того, через что мне пришлось пройти. Да, мне не хватало опыта, но я восполню этот недостаток, если мне дадут шанс. Но, помимо прочего, мы были экспериментом, и возможно это было единственной отведенной нам ролью.
Мы ждали, пока остальные шестеро по очереди прошли в здание штаба SBS, и, через несколько минут вышли оттуда с радостными лицами и ушли прочь. Троих участников эксперимента оставили напоследок. Меня вызвали первым.
Промаршировав внутрь кабинета и вытянувшись по стойке смирно перед оставшимся сидеть начальником курса, я волновался. Меня осенило, что наступил самый важный миг в моей жизни. Он сказал мне встать вольно. Он подробно рассмотрел этапы курса, останавливаясь на моих сильных и слабых сторонах, но мне хотелось услышать лишь его последние слова.
Закончив, он поднялся, протянул мне руку и спокойно сказал: «Добро пожаловать в SBS. Ты прошел отбор, с третьим результатом на курсе.»
Он не упомянул ни про мою неопытность, ни про то, что я был салагой, или что мне нужно вернуться на три года в подразделение. Меня приняли.
Я вышел из кабинета в состоянии, близком к эйфории. Я шел по коридору, на стенах которого висели награды, фотографии и экспонаты подразделения специального назначения, участвовавшего во всех войнах и конфликтах, в которых принимала участие Британия после завершения Второй Мировой войны, и не посрамившего своего имени. Мне хотелось крикнуть «Я сделал это, чорт возьми!» Но это было бы слишком эгоистично, а лица старых и заслуженных ветеранов на стенах напоминали мне, что я сделал лишь первый шаг, и что потеря контроля над собой была недопустима на этой службе. Я понятия не имел, что меня ждет в будущем, но в одном можно было не сомневаться. В ближайшие два года на гражданку я не уйду.
Когда я выходил из здания, Дэйв и Энди уставились на меня, в ожидании какого-нибудь знака. Я сохранял непроницаемое выражение лица, зная, что если приняли меня, то примут и их. Проходя мимо них, я подмигнул и сказал: «Добро пожаловать в SBS.»
Капрал Джейкерс закончил с лучшими результатами на курсе и подтвердил соответствие самым высоким стандартам, которых он придерживался на протяжении всей своей карьеры. Он до сих пор успешно служит в SBS в звании майора.
Вскоре после окончания курса Дэйв был вынужден покинуть SBS, а впоследствии и Морскую пехоту, по причине травмы колена, полученной во время отборочного курса. Он перенес операцию, оказавшуюся безрезультатной. Когда мы прощались, ему понадобилась трость, чтобы покинуть казармы SBS. Через несколько месяцев Энди также ушел из SBS по соображениям личного характера. Последнее, что я слышал о нем, было то, что он работает на гражданке в сфере обеспечения безопасности.
С тех пор больше ни один морпех не допускался к отборочному курсу SBS сразу после прохождения начальной подготовки. По каким-то причинам они зарубили эту идею после нашего курса. Я попал в подразделение чудом.
С тех пор, как я покинул дом, я значительно изменился, как физически, так и морально. Это было похоже на то, как если бы я вскочил в скорый поезд, который унес меня из юности сразу во взрослую жизнь. Казалось, что жизнь состоит из карабкания на вершину одной лестницы, для того, чтобы обнаружить, что стоишь у подножия следующей. Но, не было сомнения, в каком направлении я двигаюсь. Меня никогда не волновали опасности службы. Я всегда помнил, насколько шансы быть убитым здесь выше, чем на гражданке. Вскоре я получил первое подтверждение этому, и буду получать еще по одному-двум напоминаниям ежегодно на протяжении всей моей карьеры.
Первым оперативником SBS, поздравившим меня, стал первый боец SBS, с которым мне довелось пообщаться до начала курса. Меня поставили на дежурство часовым. Его звали Крис, и той ночью он был дежурным капралом, исполнявшим обязанности начальника караула. Он был представителем нового поколения солдат войск специального назначения, интеллигентным, с широким кругозором и точкой зрения на эскадрон и его будущее. Он был поражен, услышав, что я прибыл в Пул для прохождения отборочного курса. Он знал, что я пришел сразу из Центра подготовки коммандос, однако искренне пожелал мне удачи. В тот день, когда я успешно прошел курс, он ухмылялся, тепло пожимая мою руку. Он сказал, что ему нравится, когда система дает сбой.
«Ты можешь занять мое место. Я уйду через шесть месяцев.» - сказал он.
Мы не были близко знакомы, однако я был сильно расстроен. Я лез из кожи вон, чтобы меня приняли, а там, куда я стремился попасть, был человек, не удовлетворенный своей участью. Причина оказалась простой и понятной. Его супруга была беременна близнецами, и он хотел быть рядом с ними, пока они будут расти. Он проходил обучение на инспектора, наблюдающего за условно осужденными молодыми людьми, и у него будет работа, на которую он уйдет сразу после отставки. Он объяснил, что, хотя служить в SBS очень здорово, однако это не позволит ему часто бывать с семьей. Я вспоминаю его, как первого морпеха, благодаря которому я почувствовал себя на своем месте, как в Корпусе, так и в SBS. Через несколько месяцев я впервые увидел, как весь эскадрон собрался в полном составе в одном месте. Это случилось на похоронах Криса. Он погиб во время разработки опасной техники инфильтрации с борта подводной лодки, всего за несколько недель до своего выхода в отставку.
Не знаю, что на меня нашло в тот день. Я не был уставшим, ни морально, ни физически. Мы только что встали из коек, проспав всю ночь, и собирались снаружи на обычную утреннюю зарядку. Снаружи был собачий холод, а нам, как обычно, не позволяли надевать что-либо, помимо шорт и футболок с коротким рукавом. Мы отправлялись на пробежку, во время которой периодически делали остановки для приседаний, отжиманий, подтягиваний и поднятия тяжестей, заканчивавшуюся заплывом через замерзшее озеро в карьере, находившемся в четверти мили от лагеря. Воду, на протяжении всех шестидесяти ярдов его ширины, сковывал лед, как и во все остальные дни на этой неделе. Достигнув другого берега, мы напоследок мчались обратно в казармы, мимо часовых у главного входа, которые либо считали, что мы посходили с ума, либо забавлялись идеей попробовать однажды самим. Я уже проделывал это дюжину раз. Нам случалось делать вещи и похуже. Возможно, у меня просто сели батарейки, или я заразился духом поражения, который витал в воздухе этим утром. Восемь человек выбыли по собственному желанию этим утром, вернувшись в свои уютные койки. Можно было наблюдать волнообразный эффект во всей красе. Если бросаешь, второго шанса у тебя не будет. Не выйдешь наружу на зарядку – вылетишь с курса и вскоре после этого отправишься в подразделение коммандос. Я сидел в туалете и слушал негромкий разговор пары выбывших, объяснявших друг другу, почему они так поступили. В моем распоряжении была примерно минута, пока остальные не отправились на пробежку. Если я не присоединюсь к ним, я попаду в число выбывших. Я проанализировал свои мысли. Когда мне казалось, что я трус, я старался разобраться с этим; в приюте, размышляя над тем, почему я чувствую себя одиноким, я придумал для себя спасительную философию; когда я в шестнадцать лет настолько ненавидел свой дом, что убежал, чтобы попасть на борт торгового судна, я уговорил себя остаться и закончить обучение. Но разница с теми случаями была в том, что тогда я старался найти способ выстоять и победить. Теперь же я сидел и искал причину, чтобы сдаться. Бежали секунды. Я сидел без движения, глядя в никуда. Казалось, что время остановилось.
Внезапно дверь в уборную с грохотом отворилась, и кто-то позвал меня по имени, рывком выдернув меня из моих мыслей. Это был Энди.
«Дункан? Нет времени подтирать зад, курс выдвигается.»
Все пораженческие мысли пропали, как если бы их и не было. Это было похоже на толчок в сторону от обрыва. Без колебаний я вылетел из туалета, миновав выбывших, подозрительно посмотревших на меня, и вместе с Энди помчался догонять остальных кандидатов. Я часто думаю, смог ли бы я, оставшись наедине с собой, вырваться из своего тогдашнего состояния. И думаю, что я стал бы делать дальше, если бы не смог. Может быть, я стал бы мелким служащим, сохранив в тайне свое поражение на курсе SBS и свои разочарования.
Это был единственный раз, когда я был близок к отказу от продолжения курса. С тех пор, если бы я собрался что-то бросать, то кому-то еще понадобилось бы заставить меня сделать это.
За три недели до окончания курса немногим более двадцати кандидатов с полной выкладкой выстроились неровной линией на покрытом густыми лесами армейском полигоне. Наши лица были размалеваны черной и зеленой камуфляжной пастой. Мы стояли между деревьями, подражая им, сливаясь с ними, безмолвные, словно они, и промокшие до костей. Капли дождя стекали по нашим лицам и срывались с кончиков пальцев. На часах была полночь, несколько дней бушевала буря, но, по крайней мере, не было морозно. Мы только что закончили учения, с десятимильной инфильтрацией для подрыва условной цели, после чего следовала десятимильная эксфильтрация, с переходом через несколько глубоких рек. Местами из густых темно-пурпурных зарослей вереска, который был повсюду, поднимались ярко-зеленые ветви папоротников. РС собрался в нескольких ярдах от нас, обсуждая что-то вполголоса, как они нередко делали. Мы просто спокойно ждали. Теперь мы стали жесткими и жилистыми, нечувствительными к боли и сжатыми, словно пружины. С истощением мы обрели повышенные чувствительность и способность к самоконтролю. Мы были словно заключенные, которых держали на хлебе и воде, чувства которых обострились, как никогда ранее. Никогда больше я не чувствовал себя таким псом войны, как тогда. Если бы нам на ужин подбросили дохлых крыс, мы, наверное, съели бы их без единого слова. Но за этими тусклыми глазами скрывалась расчетливая настороженность, готовность захлопнуться, как медвежий капкан. Если раздастся крик «Враг атакует!», мы мигом займем позиции. Без единого приказа пулеметный расчет автоматически займет фланг, чтобы обеспечить огневое прикрытие. Будет поставлена дымовая завеса, чтобы скрыть наши перемещения. Кто-то, любой из нас, быстро отдаст приказ атаковать, и мы устремимся вперед. Группа автоматически разобьется на двойки. Мы безжалостно двинемся вперед, перекатами, никто не станет двигаться одновременно, ведя экономный, точный огонь. Пулеметчики будут постоянно вести огонь, в считанных ярдах над нами, чтобы не давать врагу поднять голову пока мы наступаем. И помоги Господь любому ублюдку, что встанет у нас на пути. Мы почти стали теми, кого старался сделать из нас РС. Но еще не совсем.
Была ночь пятницы, и по сведениям Ноя, следующий день должен был стать одним из редких выходных. Мы в это поверим, когда это произойдет.
Кто-то из РС криком приказал нам подобрать рюкзаки, и мы колонной двинулись за ним через дождь.
Каждые двадцать ярдов одного из нас останавливали и приказывали ждать. Когда всех рассеяли по лесу, инструктор заорал, что у нас есть пять минут, чтобы исчезнуть с глаз долой, при этом отходить от места, где находились, мы могли не более, чем на двадцать футов. На тот момент мы проделали множество подобных вещей, и это стало нашей второй натурой.
Я быстро скинул рюкзак, вытащил свой тяжелый полевой нож, резко вогнал его в землю и прорезал в вереске четырехфутовую линию. Затем я приподнял край, как если бы это был прибитый к полу ковер, и просунул под него руки, отделяя корни от земли, стараясь не повредить внешний слой. Я лег на спину и просунул внутрь ноги, втискиваясь под покров вереска, пока он полностью не накрыл мое тело. Я втащил за собой все свое снаряжение и продолжал устраиваться внутри, пока края отверстия снова не сомкнулись там, где я прорезал линию. Я справился за хорошее время, и у меня оставалась еще минута до свистка, по которому должна была наступить тишина и прекратиться любое движение. В полной темноте я вытащил из рюкзака непромокаемую накидку – я знал где именно в рюкзаке, разгрузке или в каком кармане лежит любая нужная мне вещь, и мог отыскать ее с завязанными глазами – и насколько мог просунул ее между собой и вереском. Я лежал в свежей земле, через которую просачивался дождь, и был уверен, что хорошо спрятался. Раздался свисток. Все замерли. Раздавался лишь стук дождевых капель.
Я чувствовал, как влага пропитывает мою уже промокшую одежду. Я вытер грязь, оставшуюся на моих губах, и не придавал этому значения. Один из РС, наблюдавший за мной, подошел ближе и ткнул меня палкой через вереск.
«Хорошо» - сказал он, и отошел прочь. Редкий комплимент.
Мы знали, что по крайней мере один из них останется на всю ночь и будет наблюдать за нами, пока мы будем лежать в наших тесных укрытиях, разбросанных по лесу. Над нами могла пройти армия, и никто не нашел бы нас. Сомневаюсь, что кто-нибудь из нас спал. Пока дождь просачивался через покров вереска, мы могли только размышлять. Если бы из каждого часа одинокого и безмолвного бодрствования можно было сделать кирпич, то к концу службы в войсках специального назначения у вас наберется достаточно материала, чтобы построить замок.
Свисток раздался на рассвете. Он означал, что у нас есть считанные секунды, чтобы выбраться со всем снаряжением наружу, и приготовиться отправляться в путь. Я не обращал внимания на застывшие суставы и мышцы, и, с натянутыми как скрипичные струны связками, выскочил из своего укрытия, накинул на плечи рюкзак, схватил винтовку и построился с остальными на тропинке. Быстрым шагом мы последовали за РС вверх по крутому склону, который привел нас на старую, узкую и разбитую военную дорогу. В сотне ярдов от нас стоял четырехтонный грузовик, обращенный кузовом к нам и с откинутым бортом. Наш транспорт до дома. Лагерь находился в двадцати милях.
«С этого момента и до завтрашнего утра вы свободны. Вон грузовик. Если не сядете на него, то пойдете в лагерь пешком.»
Это заняло бы у нас большую часть дня.
«Вперед!» - прокричал он.
Как только мы сдвинулись с места, грузовик запустил двигатель и медленно поехал прочь. Он уровнял свою скорость с нашей, водитель наблюдал за нами в зеркала заднего обзора и держал дистанцию, дразня нас. Мы перешли на бег. Потому что от нас ожидали именно этого, хотя мы уже поняли, какую игру с нами затеяли. Грузовик увеличил скорость, сохраняя разрыв. Ясно было, что мы не сможем догнать его, однако нам нужно было показать, что мы стремимся сделать это. Снаряжение прыгало и бряцало на наших плечах, когда мы вприпрыжку неслись вперед. Что-то со стуком упало на землю – магазин винтовки – руки дернулись к разгрузкам, проверяя, все ли на месте. Парень, уронивший магазин, быстро вернулся за ним, затем поторопился догнать нас – мы никогда не бросаем снаряжение. Если РС обнаружит даже обертку от леденцов, то загоняет виновного, а его не удастся установить, то будут гонять всех нас. К тому моменту у меня уже была репутация самого сильного и быстрого кандидата на курсе, и, когда мы неслись по дороге, преследуя грузовик, который оставался в пятидесяти ярдах от нас, меня внезапно заклинило.
Без размышлений я увеличил скорость и оторвался от остальных. Я решил догнать грузовик. Сам не знаю почему. До сих пор не могу понять, что двигало мной в ту секунду. Я просто сделал спринтерский рывок. Я не был разозлен, и никоим образом не потерял контроля над собой. Я просто знал, что хочу его догнать. Я двигался прямо за грузовиком, так что водитель не мог увидеть меня в свои зеркала. Я бежал изо всех сил и нагонял его. Я работал руками, тяжелый рюкзак болтался на плечах, винтовка колотила по боку. Я наполовину сократил разрыв. Если водитель не увеличит скорость, если я не споткнусь и ничего не уроню, я догоню его. В тот момент я превратился в дикого зверя. Кузов грузовика был в считанных ярдах от меня. Мне нужно было только догнать его, сделать рывок, ухватиться за кузов и забраться внутрь. Старая военная дорога заканчивалась, и, если грузовик выедет на на основную трассу, то водитель увеличит скорость и уедет в лагерь пустым. Я напряг все силы и устремился за грузовиком. Если я смогу его догнать, то я стану единственным, кому удалось это сделать. Остальные не увеличили темп, и были за много ярдов от меня. Затем, столь же внезапно, на меня нашло нечто неконтролируемое. Я проигнорировал кузов и побежал дальше по узкой полосе между ним и деревьями. Для меня это была неожиданная реакция. Все о чем я думал, касалось собственного выживания – дойти до конца курса. Я всегда был одиночкой, и все, что меня заботило раньше, было присматривать за своим напарником, не преднамеренно, а инстинктивно. Неужели правило морпеха, «Присматривай за напарником, а он присмотрит за тобой», проникло в мое подсознание?
Когда я поравнялся с кабиной, силы начали оставлять меня. Мой рот был широко открыт, изо всех сил втягивая воздух. Я махал руками, а рюкзак казался нелепым дополнением, прыгавшим на плечах и колотившим по спине. Винтовка с закрепленным на ней ремнем свалилась с плеча и скользнула мне в руки, но я продолжел бежать. Я глянул на водителя. Это был старый Ной, понятия не имевший, что я находился прямо за соседней дверцей. Я выскочил перед грузовиком и из последних сил бросился вперед, распластавшись на дороге как мешок с овощами. Ной ударил по тормозам, и грузовик со скрежетом остановился в футе от меня. Я полностью выбился из сил, и просто лежал на дороге, глотая воздух. Ной взревел двигателем, просигналил и заорал на меня из окошка. Он чертыхался не всерьез, просто знал, что за ним наблюдает РС, и работал на публику.
Подоспел РС, криками и пинками пытаясь заставить меня подняться. Их план пошел наперекосяк. Мне не пришлось притворяться, что я не могу двигаться. Они оттащили меня с дороги и сбросили вместе со снаряжением в канаву у ее края. Ною приказали быстрее ехать дальше. Он взревел двигателем, и грузовик пронесся мимо меня. Посмотрев ему вслед из канавы, я уведел как последнему из нас вместе с рюкзаком помогают взобраться в кузов. Остальные смотрели на меня, уносясь прочь. На дороге рядом со мной появился лейтенант, руководивший курсом. Это был рослый южноафриканец, хищной внешности. Он выглядел не сердитым, но удивленным. Он поднес ко рту рацию и приказал грузовику остановиться.
«Забирайся в кузов» - сказал он. Он был безучастен, но я чувствовал то, что могу лишь описать как нечто вроде замаскированной любезности, если это не будет слишком громко сказано.
Я схватил рюкзак и винтовку и добрался до грузовика. С помощью остальных, я вскарабкался в кузов, а Джейкерс освободил для меня место на скамейке рядом с собой. Грузовик тронулся с места. Впервые за все время нашего знакомства Джейкерс смотрел на меня без обычного хмурого выражения на лице. Он кивнул мне, и отвернулся. Остальные глазели на меня, пока я старался отдышаться.
После этого на курсе все осталось по-прежнему, за исключением одной вещи. Несмотря на то, что я все еще оставался салагой, которого для остальных было трудно принять как равного, оказалось, что я, после всего пережитого, был не хуже. Психологически именно этот момент стал для меня окончанием курса. Я уже начинал думать, что заслужить одобрение этих людей будет сложнее, чем попасть в SBS. Теперь это было позади.
Последний этап продолжался две недели. Нас разбили на группы, и Джейкерс взял меня в свою, и, что более важно, выбрал меня напарником в каноэ.
«Это не значит, что мы друзья» - предупредил он меня.
Когда наступил последний день отборочного курса, это было похоже на встречу весны, после того, как провел зиму, будучи погребенным под землей. Уцелевших собрали у казарм эскадрона, чтобы официально распустить их решением руководящего состава. Из 134 человек, начавших прохождение курса, осталось всего девять, вслючая Энди, Дэйва и меня самого. Честно говоря, нас было десятеро, если считать единственного офицера, дошедшего до окончания курса, Смита, прибывшего фактически под занавес. Несмотря на то, что у нас было немало отличных офицеров, их всегда не хватало, так что если кто-то мало-мальски соответствовал требованиям, на его недостатки смотрели сквозь пальцы. Сейчас, после увеличения численности SBS, хороших офицеров не хватает настолько, что на свободные должности (по большей части административные) приходится назначать офицеров SAS.
Для нас, трех салаг, с тех пор, как мы пришли с гражданки, прошел целый год постоянного отбора. Но все еще не совсем завершилось. Не для нас троих. Когда мы ждали окончательного вердикта у здания штаба, остальные были расслаблены и перебрасывались шутками. Они знали, что прошли отбор. Мы втроем стояли рядом, в молчаливом ожидании. Несмотря на то, что мы дошли до конца, были слухи, что Энди, Дэйва и меня допустят к службе в SBS только после пары лет в подразделении коммандос. Я не желал этого. Только не после того, через что мне пришлось пройти. Да, мне не хватало опыта, но я восполню этот недостаток, если мне дадут шанс. Но, помимо прочего, мы были экспериментом, и возможно это было единственной отведенной нам ролью.
Мы ждали, пока остальные шестеро по очереди прошли в здание штаба SBS, и, через несколько минут вышли оттуда с радостными лицами и ушли прочь. Троих участников эксперимента оставили напоследок. Меня вызвали первым.
Промаршировав внутрь кабинета и вытянувшись по стойке смирно перед оставшимся сидеть начальником курса, я волновался. Меня осенило, что наступил самый важный миг в моей жизни. Он сказал мне встать вольно. Он подробно рассмотрел этапы курса, останавливаясь на моих сильных и слабых сторонах, но мне хотелось услышать лишь его последние слова.
Закончив, он поднялся, протянул мне руку и спокойно сказал: «Добро пожаловать в SBS. Ты прошел отбор, с третьим результатом на курсе.»
Он не упомянул ни про мою неопытность, ни про то, что я был салагой, или что мне нужно вернуться на три года в подразделение. Меня приняли.
Я вышел из кабинета в состоянии, близком к эйфории. Я шел по коридору, на стенах которого висели награды, фотографии и экспонаты подразделения специального назначения, участвовавшего во всех войнах и конфликтах, в которых принимала участие Британия после завершения Второй Мировой войны, и не посрамившего своего имени. Мне хотелось крикнуть «Я сделал это, чорт возьми!» Но это было бы слишком эгоистично, а лица старых и заслуженных ветеранов на стенах напоминали мне, что я сделал лишь первый шаг, и что потеря контроля над собой была недопустима на этой службе. Я понятия не имел, что меня ждет в будущем, но в одном можно было не сомневаться. В ближайшие два года на гражданку я не уйду.
Когда я выходил из здания, Дэйв и Энди уставились на меня, в ожидании какого-нибудь знака. Я сохранял непроницаемое выражение лица, зная, что если приняли меня, то примут и их. Проходя мимо них, я подмигнул и сказал: «Добро пожаловать в SBS.»
Капрал Джейкерс закончил с лучшими результатами на курсе и подтвердил соответствие самым высоким стандартам, которых он придерживался на протяжении всей своей карьеры. Он до сих пор успешно служит в SBS в звании майора.
Вскоре после окончания курса Дэйв был вынужден покинуть SBS, а впоследствии и Морскую пехоту, по причине травмы колена, полученной во время отборочного курса. Он перенес операцию, оказавшуюся безрезультатной. Когда мы прощались, ему понадобилась трость, чтобы покинуть казармы SBS. Через несколько месяцев Энди также ушел из SBS по соображениям личного характера. Последнее, что я слышал о нем, было то, что он работает на гражданке в сфере обеспечения безопасности.
С тех пор больше ни один морпех не допускался к отборочному курсу SBS сразу после прохождения начальной подготовки. По каким-то причинам они зарубили эту идею после нашего курса. Я попал в подразделение чудом.
С тех пор, как я покинул дом, я значительно изменился, как физически, так и морально. Это было похоже на то, как если бы я вскочил в скорый поезд, который унес меня из юности сразу во взрослую жизнь. Казалось, что жизнь состоит из карабкания на вершину одной лестницы, для того, чтобы обнаружить, что стоишь у подножия следующей. Но, не было сомнения, в каком направлении я двигаюсь. Меня никогда не волновали опасности службы. Я всегда помнил, насколько шансы быть убитым здесь выше, чем на гражданке. Вскоре я получил первое подтверждение этому, и буду получать еще по одному-двум напоминаниям ежегодно на протяжении всей моей карьеры.
Первым оперативником SBS, поздравившим меня, стал первый боец SBS, с которым мне довелось пообщаться до начала курса. Меня поставили на дежурство часовым. Его звали Крис, и той ночью он был дежурным капралом, исполнявшим обязанности начальника караула. Он был представителем нового поколения солдат войск специального назначения, интеллигентным, с широким кругозором и точкой зрения на эскадрон и его будущее. Он был поражен, услышав, что я прибыл в Пул для прохождения отборочного курса. Он знал, что я пришел сразу из Центра подготовки коммандос, однако искренне пожелал мне удачи. В тот день, когда я успешно прошел курс, он ухмылялся, тепло пожимая мою руку. Он сказал, что ему нравится, когда система дает сбой.
«Ты можешь занять мое место. Я уйду через шесть месяцев.» - сказал он.
Мы не были близко знакомы, однако я был сильно расстроен. Я лез из кожи вон, чтобы меня приняли, а там, куда я стремился попасть, был человек, не удовлетворенный своей участью. Причина оказалась простой и понятной. Его супруга была беременна близнецами, и он хотел быть рядом с ними, пока они будут расти. Он проходил обучение на инспектора, наблюдающего за условно осужденными молодыми людьми, и у него будет работа, на которую он уйдет сразу после отставки. Он объяснил, что, хотя служить в SBS очень здорово, однако это не позволит ему часто бывать с семьей. Я вспоминаю его, как первого морпеха, благодаря которому я почувствовал себя на своем месте, как в Корпусе, так и в SBS. Через несколько месяцев я впервые увидел, как весь эскадрон собрался в полном составе в одном месте. Это случилось на похоронах Криса. Он погиб во время разработки опасной техники инфильтрации с борта подводной лодки, всего за несколько недель до своего выхода в отставку.