towmater_76

Для прохождения третьего, индивидуального, этапа, нас перевезли самолетом на Полосу Каприви в Юго-Западной Африке, на оперативную базу Рекки. В том районе была всего одна большая река, остальное же представляло собой покрытую кустарником полупустыню, с угнетающим зноем. На первое время нам давали контрольные сроки. Если кандидат не успевал прийти на контрольную точку вовремя, его отчисляли, без рассмотрения причин. Наличие воды было критически важным фактором. Удаляясь от реки и оставшись без воды, нечего было и думать о том, чтобы добраться до контрольной точки.

Помимо этого, существовала еще и реальная угроза столкновения с террористами СВАПО, окопавшихся на территории Замбии. У всех нас было по четыре магазина к винтовкам R4. (Вскоре после окончания нашего отборочного курса, четверо военнослужащих ВВС ЮАР попали в засаду южнее места проведения наших тренировок и были убиты.)
Нас заставляли идти в самый разгар дневной жары. Я часто был близок к тому, чтобы потерять сознание, обезвоживание усугублялось хроническим расстройством желудка от употребления неочищенной воды. Я брел от одной контрольной точки до другой, едва укладываясь в отведенные сроки, но все больше выбиваясь из сил. Иногда я отваживался идти в темноте по компасу. Однажды ночью, приблизившись к реке, я услышал звуки, издаваемые большим животным. Из темноты показался огромный бегемот; несколько секунд мы глядели друг на друга, затем, он повернулся и отправился прочь, как мне показалось, достаточно презрительно. Сражаясь с фантазианцами на Солсбергской равнине, я никогда не сталкивался с такими опасностями.
На шестой день моих одиночных скитаний, я очутился на контрольной точке, расположенной у реки. Я был близок к полному истощению. Даже вес двух бутылок с водой, от которой я так зависел, казался мне слишком большим. Я решил, что смогу добраться до следующей контрольной точки и вернуться назад с одной бутылкой. Когда я поднялся и собрался уходить, рядом появился инструктор. «На твоем месте,» - сказал он непринужденно, - «я наполнил бы обе бутылки.»
Дважды повторять ему не пришлось. После полудня я добрался до следующей контрольной точки. Вместо того, чтобы послать меня обратно к реке, меня погнали вглубь пустыни. Остаток дня я шел по безводной местности.
На рассвете я должен был добраться до базы. Я плелся в ночи, скорее во сне, чем наяву. Перед рассветом я добрался до контрольной точки.
Меня встретила яростная ругань трех инструкторов. Они не сомневались, что я был худшим солдатом, которого они встречали. Мне пришлось десять минут заниматься физподготовкой с винтовкой, после чего мне дали координаты следующей контрольной точки, находившейся в километре от того места. Мне сообщили, что как только я доберусь туда, меня, скорее всего, вышвырнут с курса. Мне даже не позволили пойти к реке и наполнить водой мои бутылки. Не хочу ли я все бросить прямо сейчас?
Я развернулся и начал тяжело подниматься по склону холма. Тот километр был самым длинным и трудным отрезком пути в моей жизни. Холм казался горой; а груз который я нес, казался тяжелым, как земной шар. Если бы я мог плакать, я заплакал бы.
Постепенно деревья вокруг становились выше, и я вышел на поляну. Ковыляя по ней, я заметил ряды строений справа и слева. Раздался крик: «Идёт!» Из строений высыпали люди, большинство из которых были одеты в черные футболки и с беретами Рекки на головах. Они выстроились в две шеренги. Когда я шел между ними, они начали аплодировать. В конце строя стоял майор Блаув, весьма впечатляюще выглядевший в парадной униформе. Он протянул мне руку. Когда я пожимал ее, он сказал: «Поздравляю, капрал МакКаллион, вы прошли отборочный курс Разведывательно-диверсионных отрядов.» Он вручил мне малиновый берет. Он находится у меня по сей день.
Собравшиеся Рекки разразились приветственными возгласами. Никогда в жизни я не испытывал такого чувства гордости. В руку мне сунули бутылку пива; когда меня уводили прочь, майор крикнул вслед: «Твоя следующая контрольная точка находится в баре.»
Из 410 кандидатов, приступивших к отборочному курсу, успешно закончили третий этап тридцать девять человек. Я потерял двадцать фунтов веса и приобрел друзей на всю жизнь. После того, как я принял душ и сбрил четырехнедельную растительность на лице, мне приготовили громадный стейк, и я сел ужинать, время от времени прерываясь, чтобы выйти и поприветствовать очередного прошедшего отбор кандидата. Той ночью все мы собрались в баре, расположенном в живописном оазисе посреди пустыни, и сильно напились. Тем из нас, кто проходил Отбор, для этого понадобилось всего по паре бутылок пива.

Первый этап отбора, по сути, являлся адской неделей, целью которой было сломить непригодных физически и психологически кандидатов. Второй этап, продолжавшийся две недели, проверял выносливость и способность работать в команде во время прохождения длинных дистанций с ориентированием на местности и выполнением различных заданий группами по шесть человек. Третий этап продолжался неделю, и его проходили поодиночке. Прошедших предыдущие этапы отвозили на полосу Каприви в Юго-Восточной Африке, на оперативную базу РДО, где в реальных условиях проверялись целеустремленность кандидата, а также его способности к ориентированию на местности и самостоятельным действиям в условиях изоляции.
На рассвете 18 мая 1977 года мы выпрыгнули из грузовиков и получили приказ избавиться от того, что мы не сможем унести, и построиться в три шеренги. Вот-вот должен был начаться первый этап отбора.
Инструкторы, общим количеством около двадцати человек, ходили взад-вперед, проверяя наличие у каждого кандидата винтовки, рюкзака и, разумеется, двух ящиков из под минометных мин, наполненных цементом для балласта. Удостоверившись, что у каждого есть все необходимое, они отослали грузовики. Мы находились на широкой и пыльной дороге с твердым покрытием. Майор Блаув, командующий офицер, обратился к нам с крыши Лендровера через громкоговоритель. Он указал на запад. «Идите», - сказал он, - «пока вам не скажут остановиться.» Он забрался обратно в машину и, в сопровождении остальных инструкторов, отбыл, оставив нас одних на дороге.
Я повернулся и пошел на запад. Я с любопытством наблюдал за реакцией моих сотоварищей по отбору. Все они были очень молоды: некоторым было по двадцать, другие были не старше восемнадцати лет. Большинство из них были призывниками, привыкшими к постоянному подчинению. Многие, избавившись от руководства, уселись заваривать чай, некоторые решили поудобнее переложить свою поклажу. В путь отправились примерно три дюжины кандидатов.
Поначалу прогулка была чрезвычайно приятной. Воздух был прохладным, и я перешел на привычный шаг десантника, позволявший с минимальными усилиями покрыть максимальное расстояние. Вскоре я обогнал всех остальных. С восходом солнца жара усиливалась. Она высасывала энергию из моих ног, заставляя замедлять шаг. Я продолжал брести вперед. Иногда мимо проезжал джип со спецназовцами, отпускавшими в мой адрес замечания на африкаанс. Я улыбался, кивал и шел дальше.
В полдень я остановился на вершине большого холма, устроил привал, заварил чай и перекусил тушенкой из пайка. Я оглянулся и посмотрел на дорогу. Кандидаты растянулись на несколько миль, насколько хватало взгляда, большинство шагали группами по двое-трое. Через двадцать минут я уложил вещи и снова отправился в путь. Теперь я в полной мере начинал ощущать последствия воздействия зноя. Я уже опустошил две из трех бутылок воды и всерьез начал опасаться обезвоживания и теплового удара. Оставшуюся воду я решил расходовать по два глотка в час.
К вечеру конца пути все еще не было видно. Здесь не было ни контрольных точек, ни указателей, только казавшаяся бесконечной дорога, убегавшая вдаль. Но, по крайней мере, жара пошла на убыль. У меня осталось всего четверть бутылки воды, а я по-прежнему не знал, сколько мне еще нужно пройти. В шесть вечера я снова устроил привал. Ноги в новеньких ботинках сильно распухли, лямки от груза глубоко врезались в плечи; кроме того у меня были сильно растерты внутренние стороны бедер. Однако больше всего меня беспокоил тот факт, что у меня практически закончилась вода. Я приготовил себе поесть: снова тушенка, и выпил последний глоток воды. Заваривать чай было уже нечем. Взвалив на плечи груз, я двинулся дальше. Начинало темнеть.
Вскоре я ковылял по дороге в полной темноте, время от времени мыча про себя песенки. От одной из них я никак не мог отвязаться: «Если бы меня сейчас видели мои друзья». К девяти часам вечера я находился в пути уже четырнадцать часов, почти три часа я шел без воды. Вокруг простиралась равнина, с попадающимися время от времени высокими холмами. Я держался, как говорили десантники «на подбородочном ремне», у меня ныла каждая косточка тела, а внутренние части бедер так горели, что мне приходилось широко расставлять ноги при ходьбе. Во рту было суше, чем в забытом команчами мокасине. Я решил, что буду продолжать идти еще час. Если я к тому времени не найду контрольную точку, тогда я немного посплю.
Вскоре после десяти часов вечера до меня донесся шум моря. По какой-то причине это вселило в меня надежду. Я обогнул угол и наткнулся прямо на гиганта в шортах и майке Рекки, стоявшего посреди дороги. Он обратился ко мне на африкаанс, я ответил по-английски, назвав фамилию и звание. Он внимательно посмотрел на меня, затем указал на тропинку, уходившую в сторону от основной дороги. Пройдя по ней, я очутился на большой поляне, по краям которой стояли две длинные палатки. Навстречу мне вышел человек впечатляющей наружности, шести футов ростом, со здоровенной рыжей бородой, широченными плечами и руками гиганта. Выяснив, что я не понимаю и не говорю на африкаанс, он сказал мне наполнить одну бутылку водой из стоящего у края поляны бака, затем присесть и дожидаться остальных. Я выполнил то, что мне было приказано, сделав два больших глотка воды, пока наполнял бутылку.
Через пять минут ко мне подошел другой инструктор, и спросил: «Серьезные жалобы на состояние здоровья есть?» Я встал и показал ему свои растертые бедра. Он поморщился, и подозвал еще несколько инструкторов, которые начали оживленно спорить на африкаанс. (Позднее выяснилось, что они делали ставки, сколько мне еще удастся протянуть с моими травмами.) Первый перевязал мои бедра медицинским пластырем, после чего, к моему большому облегчению, я понял, что могу относительно нормально передвигаться.
Долгая прогулка не прошла для меня бесследно. За пятнадцать часов я прошел шестьдесят миль. Когда меня оставили в покое, я отключился от усталости. Через три часа меня разбудили ударом ботинка по ребрам. На поляне было полно кандидатов, некоторые из которых только что прибыли. Нас, количеством около ста человек, выстроили в три шеренги и назвали худшими из кандидатов, когда-либо пытавшихся попасть в войска специального назначения. После десятиминутной брани нас на сорок минут отправили заниматься физподготовкой с винтовками. Затем нас разбили на группы по восемь человек.
Майор Блаув сообщил нам, что мы действительно не подходим для той работы, на которую стараемся устроиться. Кто-нибудь хочет уйти? Примерно двадцать человек изъявили такое желание и им приказали выйти из строя. Нас снова разделили на группы по восемь и отвели к краю поляны. Там аккуратным штабелем были сложены с полсотни бревен, размером примерно с телеграфный столб каждое. Каждая группа получила по бревну, затем мы быстрой рысью помчались вслед за инструкторами по дороге. Примерно через четыре сотни ярдов мы остановились. В темноте мы могли разглядеть большой холм.
«Перенесите бревна через холм, поверните налево к берегу, и вы снова вернетесь в лагерь.» Подбодрив нас этими словами, инструкторы удалились.
Мы развернулись и начали восхождение. Идти было тяжело. Не потому, что склоны были круты, хотя они таковыми и были, и даже не потому, что нам мешались наши рюкзаки и винтовки. Виной всему был буш. Холм был покрыт густым кустарником. За час мы едва одолели полпути к вершине проклятой громадины. Нервы не выдерживали; некоторые группы сдались. Затем нам улыбнулась удача. В темноте мы наткнулись на небольшую, однако вполне проходимую тропинку. С остальными группами, шедшими следом, мы преодолели холм чуть более чем за час. Мы добрались до берега и в четыре часа утра вернулись в лагерь. Нас снова погнали на сорокаминутную физподготовку с винтовками, затем отправили спать. Я устал настолько, что у меня едва хватило сил раскатать спальный мешок, а твердые углы снаряжения казались мне мягче любой подушки.
В восемь утра нас разбудили крики инструкторов. Я дважды посмотрел на часы. Я мог бы поклясться на стопке Библий, что только что преклонил голову. Нас построили в три ряда и спросили, кто хочет продолжать; около двадцати человек выбыло. Я прикинул, что нас осталось около двух сотен, а прошло всего сорок восемь часов. Более ста человек, которые всего лишь шли недостаточно быстро, были возвращены в свои подразделения. Нам сказали немного перекусить, надеть футболки, брюки, ботинки и разгрузки, и к девяти часам явиться на физподготовку.
Нас отвели к берегу и заставили выполнять упражнения с мешками с песком. Каждый получил по мешку, и следующие два часа мы бегали с ними взад-вперед по пляжу, периодически заходя в воду и выходя из нее. В конце концов, нам сказали уложить проклятые штуки выше линии прилива, после чего я заподозрил, что мы с ними еще не прощаемся. Мы бегом вернулись в лагерь, где нам дали сорок минут передохнуть.
Затем нас, в брюках, майках и ботинках снова построили и разделили на группы примерно по двадцать человек. Мы отправились на пробежку, которая после кошмаров физподготовки с мешками, показалась прогулкой по парку. Мы наслаждались размеренным бегом и бежали так минут тридцать или около того. Тропа уводила нас от берега, и растительность вокруг нас постепенно становилась все гуще. Наконец мы очутились на берегу большого озера. С другого берега, находившегося примерно в сотне ярдов, был протянут канат. Я внимательно посмотрел в воду. Там плавали какие-то твари, зубастые твари. Крокодилы. В списке вещей, которых я боюсь больше всего на свете, крокодилы занимают верхние строчки.
Инструкторы выстроились на берегу и открыли огонь из различного оружия. Они не стремились попасть в кого-то, просто старались распугать местную фауну. Удовлетворившись результатом, они выставили вооруженных часовых на концах каната. Нам приказали раздеться до трусов. Задание было простым: входишь в воду в пункте А, затем плывешь, или подтягиваешь себя по канату к пункту Б, где находишь тропинку, которая приведет тебя на исходную позицию. Нам нужно было проделывать это, пока нас не остановят.
Когда я входил в воду впервые, мне было не по себе, хотя присутствие вооруженных часовых обнадеживало. Мы занимались примерно час, затем бегом вернулись в лагерь. Добравшись до своих вещей, я обнаружил, что их обыскали и забрали всю пищу. Нам сказали, что с этого момента снабжать нас всем необходимым для пропитания будут инструкторы. Ухмылки на их лицах заставили меня усомниться, что мы будем получать полноценное трехразовое питание.
На обед был местный вариант пюре с сосисками. Днем мы поочередно занимались физподготовкой с винтовками и мешками с песком. После вечерней трапезы сержант Мариус Фуллун, гигант с рыжей бородой, прочитал нам лекцию о змеиных укусах. К счастью для меня говорил он по-английски. Нам рассказали, что в этой местности встречаются три разновидности змей: различные виды гадюк, яд которых поражает кровь и ткани; кобры и мамбы, чей яд поражает центральную нервную систему; и древесные змеи (бумсланги на африкаанс), чей яд не дает крови сворачиваться. Укус древесной змеи столь ядовит, что Йоханнесбургский госпиталь доставляет самолетом противоядие в любой регион страны после подтверждения нападения. Несмотря на то, что яд древесной змеи чрезвычайно силен, передаваемая при укусе доза невелика, что дает надежду на выздоровление при соответствующем лечении. Укус мамбы, однако, практически всегда смертелен. «А черная мамба,» - сухо сказал сержант – «змея очень агрессивная.» Позднее мне довелось убедиться, насколько она агрессивна.
Нам дали насладиться парой часов отдыха. За это время я попытался подлечить полученные повреждения. Ноги были достаточно сильно натерты в результате бега в мокрых ботинках, а грудь и плечи были покрыты синяками от винтовки и мешка с песком. В целом же, после двух дней постоянных истязаний, я был в сравнительно неплохой форме. Благодаря медицинскому пластырю, мои растертые бедра доставляли мне меньше всего проблем.
С наступлением темноты нам приказали подготовиться к ночному марш-броску с полной выкладкой. Я подумал об ужасах, которые могут ожидать меня на протяжении следующих нескольких часов. Знай я о них заранее, наверное, я и не покинул бы лагерь.
Нас разделили на группы по десять человек. Каждая группа получила по бревну, помимо наших рюкзаков, винтовок и ящиков из-под минометных мин. Затем мы, в сопровождении инструкторов, отправились в марш-бросок по пересеченной местности. Через десять минут в моем теле не осталось мускула, который не испытывал бы мучительную боль. Когда мы ковыляли сквозь ночь, каждая минута казалась нам вечностью. Минут через двадцать или около того, мы остановились, положили винтовки и начали проделывать упражнения с бревном: перебрасывая его через головы с одного плеча на другое. Затем мы снова взяли винтовки, положили бревна на плечи и побрели дальше, Бег весть куда именно.
Я понятия не имею, где мы находились, когда нас остановили, кроме того, что это было посреди мира боли. Жадно глотая воздух, я начал приходить к выводу, что мы вернулись назад к озеру, с живущими в нем тварями. Ночь была темной. Нам снова приказали раздеться до трусов. Инструкторы снова постреляли в воду и выставили часовых. Я приходил в ужас от того, что должно последовать за этим. «В чем смысл всего этого, чорт побери?» Неожиданно для себя, я произнес это вслух.
Мы пошли в воду. Я был одним из первых. Я старался не думать о том, что водится в озере. Я даже не пытался плыть, а просто быстро перебирал руками по канату, сражаясь за свою жизнь. Не думаю, что когда-нибудь в жизни преодолевал сотню ярдов в воде быстрее. Когда я выбрался наружу и бегом вернулся к остальным, меня сотрясала дрожь. К счастью, упражнение нужно было проделать всего раз. Мы собрали свою поклажу, закинули бревна на плечи и бегом отправились в лагерь.
Вернувшись, я узнал, что более двадцати кандидатов отказались войти в воду. Когда я только собрался залезть в спальный мешок, я почувствовал, как кто-то тронул меня за плечо. Повернувшись, я увидел одного из инструкторов, здоровенного парня с приятной внешностью и черными как вороново крыло волосами.
«Ты хотел узнать, почему мы заставили вас переплыть озеро в темноте?»
Я начал протестовать и доказывать, что не хотел никого критиковать.
Он поднял руку. «Это естественный вопрос для профессионального солдата, капрал. Во время войны в Анголе нас преследовал большой отряд кубинцев и бойцов МПЛА. Мы пытались добраться до позиций наших войск. Путь преграждала река. Нас было десять человек. Двое наотрез отказались войти в реку в темноте и переплыть на другой берег. Нам повезло: разведчик нашел брод, и нам удалось переправить их через реку. Однако в тот раз мы были очень близки к катастрофе. Вот почему мы дали вам посмотреть на крокодилов днем и заставили плыть ночью.»
Я кивнул, «Спасибо, что нашли время просветить меня, инструктор.»
Он искренне улыбнулся. «Не за что. А теперь тебе лучше немного поспать.»
Ночью нас будили каждые три часа и отправляли на физподготовку с винтовкой и мешками с песком. Однажды, когда мы построились тремя шеренгами после особенно изнурительных упражнений, я положил голову на плечо парня, стоявшего справа от меня. Через несколько секунд я уже спал.
Меня разбудил один из инструкторов. «Ты хочешь продолжать?»
«Да,» - ответил я.
Его глаза блеснули в темноте, а лицо рассекла широкая ухмылка.
«Скорее всего ты справишься с этим курсом. Ты знаешь когда спать.»
Остальная «адская неделя» была такой же: занятия с винтовкой, с мешками, с бревнами и ночные марш-броски. К концу недели количество кандидатов сократилось примерно до сотни. Пришла пора начинать второй этап.