![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
towmater_76Немногое сравнится с кошмаром прыжка с парашютом из обреченного самолета и приземлением на вражескую территорию, с надеждой, что свои успеют добраться до тебя раньше врагов. Одним из пилотов, пережившим подобное приключение является Роберт Бек, летавший на Р-51 в составе 2-ой истребительной эскадрильи 2-го авиаполка воздушных коммандос. Он летал на боевые задания всего около недели, когда старуха с косой прошла совсем рядом с ним. Он рассказывал автору:
«Во время обучения пилотов управлению Р-51 во Флориде, нам сообщили, что с информацией по поводу наилучшего способа покинуть этот самолет с парашютом дела обстоят неважно, в отличии от более ранних типов самолетов. Почему? Я боялся спрашивать. Как бы там ни было, мне предстояло это выяснить.
Вскоре после того, как мы перебрались из Кайлакунды в Кокс Базар, мы начали проводить операции над центральной частью Бирмы. Севернее и южнее реки Иравади, где в нее впадает река Йо*, велись достаточно активные боевые действия. Мы совершили множество боевых вылетов в поддержку наших войск в этом районе для отражения предпринимаемых японцами контратак. Для защиты переправ от штурмовых налетов японцев были необходимы многочисленные позиции индийских зенитчиков. Налеты нужно было прекратить. Британцы нуждались в истребительном прикрытии этого района, особенно в ранние утренние часы. Поскольку для выполнения подобных задач 2-ой авиаполк воздушных коммандос подходил наилучшим образом, нам она и досталась!
Капитану Эте и его звену было поручено действовать с передовой британской авиабазы, расположенной неподалеку от реки Иравади. Наше патрулирование принесло свои плоды, и полеты японцев в северном направлении прекратились. Однако наши старания были сопряжены с опасностью, исходившей не только от японских истребителей, но и от союзных нам зенитчиков-индийцев, которые обстреливали нас всякий раз, когда мы пролетали мимо. Слава Богу, стрелками они были неважными.
После трех дней патрулирования мы получили донесение, что в северном направлении летят двенадцать японских Оскаров, явно замысливших нечто недоброе. Примерно в полдень капитан Эта и я вылетели на перехват. Капитан Эта решил, что мы полетим на небольшой высоте к городу Чаунгвва*, который находится восточнее проходящего с севера на юг горного хребта, затем, не меняя высоты, полетим на восток, пока не доберемся до Кьяуккуя*, города на западной стороне второго горного хребта. Мы будем летать между двумя пунктами до тех пор, пока не обнаружим самолеты.
Роберт Бек в кабине своего Р-51, который и был сбит 25 февраля 1945 года.
Фото:
Мы пролетели первый отрезок нашего маршрута, развернулись и отправились в обратном направлении. На половине пути меня тряхнуло от сильного взрыва в левой передней части самолета. Я видел как от самолета отлетают большие куски обтекателя. Я немедленно повернул на северо-запад и начал набирать высоту. Мотор работал с перебоями, однако через несколько секунд выровнялся. Примерно через пятнадцать секунд количество оборотов начало снижаться, это говорило о том, что мотор заедает и он скоро заглохнет.
Быстро окинув взглядом местность, я почел за лучшее выпрыгнуть с парашютом. Я опустил голову, освободил купол, затем выровнял самолет, направил его носом вниз, высвободил парашютную упряжь и забрал личные вещи, приготовившись рвануться вверх и вправо. Я положил правую руку на вытяжное кольцо, убрал левую с ручки управления и потянулся вверх и вправо. Ветер отбросил меня назад и прижал к броневой спинке кресла, правую руку дернуло назад и она потянула за вытяжное кольцо, в результате чего парашют раскрылся в кабине. У меня немедленно вырвалось «Вот чорт». Это все что я успел сказать, испытывая ни с чем не сравнимые ощущения пока меня выдергивало из кабины. Я тут же испытал шок во второй раз, не меньший чем в первый. Парашют, освободившись из кабины, зацепился за хвост и, когда вытащило меня, моим весом его сорвало с той части хвоста, за которую он зацепился, Я посмотрел вверх на купол и увидал в нем здоровенный разрыв. Я снова воскликнул «Вот чорт».
Самолет упал невдалеке от того места, куда я спускался, исчезнув во вспышке пламени и облаках черного дыма. Практически немедленно я услышал, как взрываются боеприпасы и во все стороны полетели трассирующие пули, а я опускался прямо в пламя. Я знал, что избежать приземления на самолет можно было спустив купол, чтобы быстрее попасть на землю, однако как быть с разрывом? Выбора у меня не было, я схватил задние стропы и потянул. Я падал как камень. Поскольку я выпрыгнул с небольшой высоты, приземление меня беспокоило. Я отпустил стропы, купол раскрылся и меня качнуло вперед. Я приземлился на ягодицы, свет померк и перед глазами мелькнули белые вспышки. Промежность болела, словно меня пнули рабочим ботинком двенадцатого размера. Я посидел секунду, прочистил мозги и изучил тело на предмет травм. Левая нога сильно болела. Я опасался, что она сломана, однако, поднявшись, я понял, что это не так. Слава Богу, вес тела она выдержала. Голени кровоточили, однако не слишком сильно.
В теории, упав на вражеской территории, я должен был отстегнуть ранец от парашюта, а затем закопать последний. Я решил, что в данном случае проблем это не решит, потому бросил парашют, забрал ранец и убрался оттуда к чортовой матери. Помимо прочего, поблизости были японцы, и я находился не так далеко от того места, где меня сбили. Я двинулся в северо-западном направлении, поначалу сильно хромая на левую ногу, но затем перестав обращать на нее внимание.
Я шел оврагами и низинами, чтобы избежать обнаружения. Спустя непродолжительное время стало очевидно, что я становлюсь нервным и беспокойным, вероятно от шока. Мне нужно было одолеть немалое расстояние, и отнестись к этому со всей серьезностью, так что я счел полезным присесть, передохнуть и прочистить голову. Я нашел заросли травы, забрался туда и заставил себя полежать спокойно и думать о приятных вещах, вроде родного дома в Питтсбурге.
Полагаю такое часто происходит во время серьезных передряг, когда разум обращается к таким предметах как дом, семья и особенно мать. Независимо от того, насколько туго приходилось, это работало по-прежнему. Я не могу влиять на происходящее; и должен сражаться не на жизнь, а на смерть. Такие мысли бродили в моей голове, пока меня не насторожило движение неподалеку. Я слышал беготню и тяжелые шаги. Отыскав просвет в зарослях, я заметил пару ребят, бегущих в направлении сбитого самолета, за которыми шли три высоких бирманца в длинных накидках и с бамбуковыми копьями в руках. Я припомнил, что их наконечники острые как иглы.
Я вспомнил инструктаж, касающийся помощи, которую могли нам оказать бирманцы, случись нам прыгать с парашютом над вражеской территорией. Узнав, что местный помогает солдатам союзников, японцы убьют и его самого, и всех жителей его деревни. Я пролежал в кустах еще пару часов, затем решил, что настало время сматываться и отправился в путь. Выбравшись, я хорошенько осмотрелся. В процессе осмотра краем глаза я заметил паренька, находившегося примерно в двухстах ярдах к северу от меня. Некоторое время мы глазели друг на друга, затем я вытащил американский флажок и показал ему. В этот момент парень развернулся направо, быстро произнес что-то по-бирмански, и снова повернулся ко мне. Почти сразу же в поле зрения показались три бирманца, они тоже уставились на меня, а я помахал им флажком. По-видимому это, как ранее и паренька, побудило их действовать, и они направились ко мне. При этом они перехватили поудобнее свои копья, что напугало меня до чертиков. Я вытащил из кобуры свой пистолет и жестом приказал им убираться. Они остановились, и мы таращились друг на друга еще пять или десять секунд, затем они бросились в кусты. Я подумал «твою ж мать, они собираются окружить меня». Тут я услышал то, что они услышали до меня – гул эскадрильи Р-51. Я вытащил свое зеркальце и проделал с ним все что мог, однако позже мне сообщили, что его не заметили.
Появился L-5 и начал описывать вокруг меня широкие круги. Обнаружив искомое, самолет опустился примерно в полумиле от меня. Не медля, я побежал к нему и за короткое время покрыл это расстояние. За штурвалом был Чак Гордон. Он открыл кабину со словами: «Парень, у тебя шок – запрыгивай и полетели!» Он был готов к взлету и не медлил. Самолет стоял на неровной полоске земли, между двумя большими рисовыми полями. Я знал, что она слишком коротка, хоть и глянул на нее лишь мельком. Он выжал из самолета все что мог. Он взлетел, но зацепил в конце подъема верхушку дерева. Самолету это не особо повредило, и мы продолжили полет.
Обратный путь до британского аэродрома прошел без происшествий. При виде его я почувствовал себя куда лучше, чем в любой другой отрезок этого дня. Нас встретил британский командующий, который восторженно отозвался о спасательной операции. Он протянул мне бутылку бурбона и велел глотнуть. Я поблагодарил и, клянусь, выхлебал половину содержимого. Больше всех я благодарил Чарльза. Он оказал мне такую услугу, за которую я никогда не смогу отплатить.
К ночи я уже вернулся в Кокс Базар и меня осмотрели медики. Остальные пилоты нашего звена также покинули британский аэродром в Бирме. Здесь надо упомянуть, что чуть позже в эту самую ночь японцы бомбили место стоянки наших самолетов. Было очевидно, что они не сидят, сложа руки.
Мне казалось, что, учитывая обстоятельства, я неплохо поработал. Однако хвататься в самом начале за вытяжное кольцо было не лучшей идеей. Все могло на этом и закончиться. Благодарю Господа за каплевидный фонарь. Полагаю мне не забыть то приключение, но это куда лучше, чем погибнуть, как некоторые из моих менее везучих товарищей. Чаку Гордону, благослови его Господь, также не повезло. Он погиб в ту самую ночь, когда японцы капитулировали. Ему сообщили об этом событии, когда он находился в воздухе, ставшим для него домом вдали от собственного дома, однако с тех пор о нем больше не слышали. Его самолет нашли на следующий день. Его возлюбленная, Элизабет Шорт, умерла в Калифорнии несколькими месяцами позже.»
Боб Бек продолжал летать до мая 1945 года и в июне вернулся в Соединенные Штаты. Возвращался он в звании старшего лейтенанта и c Пурпурным Сердцем, Медалью ВВС и Крестом за выдающиеся летные заслуги.
