Воины поневоле
Nov. 14th, 2017 12:42 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
towmater_76Orr Kelly – «From a Dark Sky»
Часть 1 Рождение коммандос ВВС
Глава 2
Воины поневоле
Американцы помнят Перл Харбор. Однако часто забываются масштабы и скорость японского наступления в Юго-Восточной Азии. Спустя всего лишь два с небольшим месяца после атаки на Гавайские острова седьмого декабря 1941 года, они прорвались на юг до островов, граничащих с Австралией.
Наступление на Бирму (ныне Мьянма) началось 23 декабря 1941 года с авиаударов по ее столице, городу Рангун (ныне Янгон). Британские войска в Бирме были малочисленны, плохо оснащены и недостаточно подготовлены к тому типу боевых действий, который им предстояло вести в покрытых джунглями горах Юго-Восточной Азии. Однако командование рассчитывало, что скалистые северные и южные склоны гор, густые джунгли и широкие реки замедлят наступление японцев, пока оно не завязнет в ливнях и наводнениях ежегодного сезона дождей.
Также они полагали, что хорошо укрепленная военно-морская база в Сингапуре предотвратит вторжение в Бирму с моря, а сопредельный Таиланд станет защитным буфером с востока. Однако Сингапур пал под натиском японцев 15 февраля 1942 года, на месяц ранее намеченного срока, а оборона Таиланда развалилась после всего восьми часов сражения.
Если бы японцы играли по правилам британцев и держались дорог, британцам, вероятно, удалось бы продержаться до наступления сезона дождей. Однако японцы не собирались ограничивать себя лишь автомобильными и железными дорогами. Вместо этого, они послали в джунгли небольшие отряды, чтобы жалить британцев в налетах и засадах. Их тактика была столь успешной, что они опередили сезон дождей, гоня перед собой дезорганизованных британцев.
Восьмого марта британцы оставили Рангун. Генерал-майор Уильям Джозеф Слим, командир состоявшего из двух дивизий британского корпуса, поспешно отходил на север по долине реки Ирравади и 16 мая с двенадцатью тысячами солдат пересек индийскую границу. Позади остались еще тринадцать тысяч человек, многим из которых позднее также удалось добраться до Индии.
Американский генерал-лейтенант Джозеф Уоррен Стилуэлл, командовавший китайскими войсками на севере Бирмы, перешел индийскую границу с сотней солдат из различных подразделений 19-го мая.
Оценивая исход сражения за Бирму, Стилэулл был предельно откровенен: «Нас хорошенько отделали. Нам пришлось бежать из Бирмы, и это чертовски унизительно.»
Для британцев это было самым масштабным и долгим отступлением в истории – и одним из наиболее постыдных.
Британцы, напрягавшие свои силы, воюя в Европе, Северной Африке и на Тихом океане, могли бы организовать более эффективную оборону Бирмы, если бы видели ее глазами японцев – одновременно как более уязвимую и как более важную, чем она казалась британцам.
Для японцев Бирма была плодом, который стоило сорвать, особенно с учетом того, что она так быстро пала. В стране было 12 миллионов акров рисовых плантаций, сбор с которых составлял 8 млн. тонн риса, из которых 3 млн. тонн можно было направить для снабжения разбросанных по огромной территории японских подразделений.
Захватив Бирму, японцы также взяли под контроль южный участок Бирманской дороги. Проложенная в 1937 году дорога, протяженностью в 717 миль, извивалась среди скалистых гор и соединяла бирманский Лашо с Куньминем, находившимся в южной части Китая. Она представляла собой основной маршрут, по которому осуществлялось снабжение армий китайского генералиссимуса Чан Кайши. Несмотря на то, что Чан и его продажные военачальники, казалось, частенько были более озабочены борьбой с другими китайцами, а не изгнанием контролировавших большую часть страны японцев, либо не стремились воевать вовсе, угроза сопротивления китайцев заставляла держать в регионе тысячи японских солдат. Перерезая эту тонкую струйку припасов, поступавших из внешнего мира, японцы планировали высвободить больше войск для ведения боевых действий в других местах.
Наиболее амбициозным планом японцев было захватить Индию, на тот момент являвшуюся крупнейшей британской колонией, а затем соединиться с немцами, продвигавшихся из Северной Африки в восточном направлении.
В то время, как на Союзников обрушивались эти несчастья, Уингейт, в то время полковник, 19 марта прибыл в Индию. Его мысли занимали необычные планы насчет того, как разобраться с японцами в Бирме. Заросший черной бородой, с блестящими глазами и вспыльчивым темпераментом, Уингейт внешностью и манерами напоминал ветхозаветного пророка – и был встречен во многом таким же образом, которым традиционно встречали пророков.
Намного более старшие по званию генералы вынашивали амбициозные планы – большинство из которых пошли прахом – подготовки крупного фронтального наступления, которое должно было вытеснить японцев из Бирмы. Однако у Уингейта была репутация, заработанная во время командования партизанскими отрядами, действующими против итальянцев в Ливии и арабов в Палестине. Возможно по той причине, что обстановка в южной Азии была настолько безнадежной, Уингейта выслушали более внимательно, чем сравнительно младший офицер со столь необычными идеями мог рассчитывать в другой ситуации.
Генерал Слим говорил, что он был «странным, раздражительным, эмоционально неустойчивым человеком, однако у него внутри горел огонь. Он мог увлечь за собой других людей.»
Несмотря на устоявшиеся представления, что британские солдаты не могут жить и сражаться в джунглях, как это делают японцы, Уингейт утверждал, что должным образом подготовленные солдаты смогут не просто воспользоваться джунглями к своей выгоде, но и победить японцев по их собственным правилам.
Его поставили во главе бригады британских и колониальных войск, и он начал готовить их действовать независимо в глубоком вражеском тылу, незаметно продвигаясь по джунглям, перерезать пути снабжения неприятеля – и подорвать его боевой дух. Наблюдая за подготовкой, Уингейт сам подавал пример подчиненным. Когда он появлялся на полигоне, он носился с одного места на другое во весь опор, оставляя запыхавшихся адъютантов далеко позади. Когда подошло время отправлять подразделение в бой, он повел их пешим маршем от конечной железнодорожной станции Димапур в Имфал – который находился на расстоянии в 133 мили. Пайков с собой не брали, вместо этого он договорился, что во время восьмидневного марш-броска припасы будут сбрасываться им с самолетов.
Для своего необычного подразделения Уингейт подобрал необычное отличительное название. Он назвал своих солдат Чиндитами – искаженное бирманское слово «chinthe», означающее свирепое драконоподобное существо, чьи изображения охраняют бирманские храмы.
Между восьмым и десятым февраля 1943 года, в ходе операции под кодовым наименованием Лонгклот, три тысячи Чиндитов из 77-ой индийской пехотной бригады перешли в Бирму и глубоко проникли на ее территорию. В течение первых недель им удалось добиться определенных успехов. Они перерезали главный железнодорожный путь между городами Мандалай и Мьичина более чем в семидесяти пяти местах.
Однако в плане Уингейта отсутствовало два важнейших элемента. Посколько у его солдат, передвигавшихся пешим порядком, отсутствовало собственное артиллерийское прикрытие, Уингейт понадеялся, что Королевские ВВС обеспечат ему непосредственную авиаподдержку. По причине либо неспособности, либо нежелания со стороны авиации, необходимого содействия он не получил. Также Уингейт надеялся увязать собственную операцию с наступлением, проводимым силами обычных войск. Этого также не случилось.
По представлениям Уигнейта, японцы будут так заняты отражением наступления, что у них не будет возможности развернуться и прихлопнуть его, в ответ на его уколы с тыла. Однако без наступления, которое отвлекло бы их, японцам удалось сконцентрировать внимание на Чиндитах.
Операция Лонгклот обернулась катастрофой. Не имея возможности пополнения припасов, солдатам пришлось выживать за счет мяса вьючных мулов. Когда оно закончилось, они перешли на змей и крыс. Если Чиндит был ранен или болен, и не мог поспевать за своими товарищами, то его бросали, оставив ему винтовку, фляжку с водой, и, в некоторых случаях, Библию.
В начале июня Уингейт и его Чиндиты перешли границу с Индией в обратном направлении. Из первоначального состава подразделения он вывел 2182 человека, однако большинство из них были непригодны к службе по причине суровых испытаний, перенесенных в бирманских джунглях.
Дела у Союзников в середине 1943 года шли настолько неважно, что, несмотря на отсутствие достигнутых Уингейтом значительных успехов, он и его Чиндиты превратились в народных – и официальных – героев. Несмотря на полученную взбучку, Чиндиты показали, по крайней мере на миг, что японцы не были единственными людьми, способными пользоваться джунглями в своих интересах.
Британский премьер-министр Уинстон Черчилль, часто выдерживавший баталии с приверженными традициям британскими генералами и адмиралами по поводу своих необычных замыслов, стал наиболее восторженным поклонником Уингейта. Отправляясь в конце августа на Квебекскую конференцию, где он встречался с Президентом Франклиным Д. Рузвельтом для планирования дальнейшего курса войны, Черчилль взял с собой Уингейта, рассказавшего ему о собственных планах нового удара по японцам в Бирме.
Планируя войну на Азиатском материке, Рузвельт и Черчилль преследовали совершенно разные цели. Черчилля прежде всего интересовало восстановление и усиление Британской Империи. Это предусматривало выдворение японцев из Бирмы. Однако это также предусматривало недопущение усиления Китая, чтобы он не мог в будущем представлять угрозу для империи. Рузвельт, напротив, хотел иметь в период ведения войны сильный Китай – как возможную базу для авиаударов по Японии и подготовительный плацдарм для вторжения на японскую территорию.
План Уингейта, который мог как ослабить закрепившихся на территории Британской Империи японцев, так и предоставлявший возможности вернуть доступ в Китай по Бирманской дороге, пришелся по душе как Черчиллю, так и Рузвельту.
Описывая свой план в Квебеке, Уингейт по сути планировал повторение операции Лонгклот в более крупном масштабе. Он предлагал использовать четыре бригады – две отправятся на территорию Бирмы, еще две останутся в резерве и сменят первые две через 90 дней нахождения в боевых условиях. И, памятуя о недостатке поддержки Операции Лонгклот со стороны Королевских ВВС, он настаивал на собственной маленькой воздушной армии – шестнадцать транспортных самолетов С-47 для перевозки людей и припасов, по одной бомбардировочной эскадрилье для каждой бригады, для использования в качестве летающей артиллерии, и отряда небольших самолетов для эвакуации больных и раненых.
Рузвельт, чем энтизиазм к необычному и нестандартному не уступал энтузиазму Черчилля, ухватился за план Уингейта. Задачи по оказанию воздушной поддержки Уингейта он поручил генералу Арнольду. Для Арнольда Вторая Мировая война была не просто войной, в которой нужно одержать победу, но и возможностью продемонстрировать, как можно добиться победы используя возможности авиации. Его главной целью было построить гигантскую армаду самолетов, которые принесут войну на территорию Германии и позднее Японии, подрывая возможности и волю врага к сопротивлению. Все, уводящее в сторону от цели, раздражало его. Однако, он получил приказ Рузвельта, и занялся его выполнением.
Чтобы организовать поддержку Уингейта Арнольд обратил взор на ветеранов довоенного Корпуса Армейской Авиации, людей, с которыми он служил сам, или, по крайней мере, чья репутация была ему известна. С определенного момента, Арнольд начал работать над проектом с искренним энтузиазмом, разглядев в предложении Уингейта шанс продемонстрировать еще один аспект мощи ВВС – способность снабжать армейские подразделения значительной численности во вражеском тылу. Однако, независимо от испытываемого им поначалу энтузиазма, ему не удалось без проблем передать этот энтузиазм потенциальным командирам специального подразделения.
Фил Кохрэн, на тот момент подполковник, вступил в ряды Авиакорпуса после окончания Университета штата Огайо в 1935 году. Он стал пилотом истрибителя и до войны успел получить должность командира эскадрильи. Дважды он делил комнату с другим молодым пилотом, Джоном Элисоном, с которым они стали близкими друзьями.
После вступления Соединенных Штатов в войну, Кохрэну было поручено прибыть во главе отряда из тридцати пяти пилотов в Северную Африку, в качестве замены пилотов, погибших при вторжении Союзников. Им было приказано вылететь вместе со своими самолетами Р-40 с палубы британского авианосца. Ни сам Кохрэн, ни его пилоты – многие из которых едва окончили летную школу – в жизни не видиле катапульты, не говоря уж о том, чтобы взлетать с ее помощью. В ходе операции было потеряно четыре самолета и два пилота.
Кохрэн сражался в Северной Африке до июня 1943 года, иногда выполняя до пяти заданий в день, атакуя танки и пути снабжения фельдмаршала Эрвина Роммеля. Когда он возвратился в Соединенные Штаты, он был сильно вымотан. Он также стал народным героем. Его сокурсник по Огайскому университету, Милтон Канифф, стал популярным карикатуристом. Он сделал Кохрэна – или Флипа Коркина, как он его назвал – героем своего комикса «Терри и пираты».
После короткого отдыха, Кохрэн получил то, чего больше всего хотел: приказ отправляться в Европу, где новые истребители Р-47 знакомились с «настоящей войной». Затем он получил телеграмму, с указанием явиться к генералу Арнольду. Прибыв в Вашингтон, он впервые узнал, что его рассматривают в качестве кандидата на командование новым авиационным подразделением в Бирме.
«Если я когда либо собирался застрелиться, то это было именно в тот момент, потому что я не мог себе этого представить» - вспоминал он позднее. «Я просто не мог этого вынести. Я противился этому изо всех сил. Возможно я выставлял себя дураком, но я ни в коем случае не желал отправляться в Бирму…Как только я услыхал, что у них на уме, я немедленно взвыл, как будто меня резали.»
Кохрэн отправился в Пентагон, и его проводили к Арнольду – самому высокопоставленному лицу, которого мне случалось видеть». Он вплотную приблизился к открытому неповиновению.
Арнольд позволил ему выпустить пар, а затем отпустил его: «Пока достаточно. Увидимся позже.»
Направляясь к двери, Кохрэн вспомнил про шанс, мелькнувший ранее. Он наткнулся на своего старого друга Элисона и правильно догадался, что тот был одним из еще пяти офицеров, чьи кандидатуры по слухам также рассматривались для назначения в Бирму.
«Я не должен знать, кто именно остальные пятеро,» - сказал он Арнольду, - «но вчера в Пентагоне я столкнулся с одним парнем, и я знаю, что он прибыл сюда по тому же поводу. Вы должны взять этого парня. Это великий человек, и его имя Джон Элисон.»
На следующий день Кохрэн встретился с Арнольдом, сразу после встречи последнего с Арнольдом.
«Мы вместе шли по залу, и он был настолько же близок к тому, чтобы разрыдаться, как и любой другой маленький пилот истребителя из числа моих знакомых.» - вспоминал Кохрэн. «Он просто был ужасно огорчен, и тоже отказался. Однако он опасался, что придется взяться за это. Я сказал ему, что я предложил Арнольду поручить дело ему.»
У Элисона была выдающаяся и необычная военная карьера. Его, ветерана предвоенного Авиакорпуса, в 1941 году послали в Англию, еще до вступления Соединенных Штатов в войну. Затем он с Гарри Гопкинсом, личным представителем президента Рузвельта, отправился в Россию, где остался испытывать истребители Р-40, поставлявшиеся по программе ленд-лиза. После завершения работы, он получил от подполковника Таунсенда Гриффисса, возвращавшегося в Вашингтон, обещание добиться для Элисона командования боевым подразделением, как только он возвратится в Соединенные Штаты.
Элисон направился на родину, однако задержался в Тегеране, в любой момент ожидая ответа из Вашингтона. Во время ожидания он помогал собирать легкие бомбардировщика А-20, которые переправляли в Россию через Иран.
Он оставался там шесть месяцев. Лишь позднее он узнал, что самолет Гриффисса не был опознан при полете над Ла-Маншем и сбит истребителями Спитфайр, все, находившиеся на борту погибли.
Наконец, весной 1942 года, Элисон получил боевое назначение, которого так добивался. Из Тегерана ему приказали лететь прямиком в Китай. Из Индии он перелетел в Китай и стал заместителем командира 75-ой эскадрильи, часть «добровольцев» из состава которой до войны назвали «Летающими Тиграми» - американских пилотов, воевавших на стороне китайцев. Элисон отличился в боях, сбив шесть японских самолетов и заслужив звание аса, и уничтожив еще один самолет на земле.
Когда Арнольд пригласил Элисона войти, тот отреагировал на назначение в Бирму в точности так же негативно, как и Кохрэн. И он, и Кохрэн поняли суть задачи прежде всего как организацию отряда малых самолетов для переводки припасов и эвакуации раненых в рамках операции Уингейта. Оба хотели назначения командовать настоящими самолетами в настоящей войне. Элисон сказал Арнольду, что у него есть именно тот, кто ему нужен: Фил Кохрэн.
Арнольд решил вопрос путем выбора их обоих, назначив их совместно руководить проектом.
Он сказал им: «К чорту бумажную работу; идите и сражайтесь.» Кохрэн и Элисон поняли его несколько более буквально, чем он предполагал. Однажды Кохрэн, увидев среди предметов, которые нужно было отправить в новую штаб-квартиру в Индии дюжину пишущих машинок, попросту вычеркнул их из списка.
Быстро осознав, что два главы для военной организации идея не самая удачная, Кохрэн и Элисон договорились, что начальником будет Кохрэн, а Элисон станет его заместителем. Однако они уже настолько хорошо сработались, про принятое одним из них решение автоматически поддерживалось другим. Вдвоем, они начали создавать уникальное в истории Военно-воздушных сил подразделение, сделав его в процессе выполнения задачи значительно более крупным, чем Уингейт, Черчилль, Рузвельт и, возможно, Арнольд, могли себе представить.
Часть 1 Рождение коммандос ВВС
Глава 2
Воины поневоле
Американцы помнят Перл Харбор. Однако часто забываются масштабы и скорость японского наступления в Юго-Восточной Азии. Спустя всего лишь два с небольшим месяца после атаки на Гавайские острова седьмого декабря 1941 года, они прорвались на юг до островов, граничащих с Австралией.
Наступление на Бирму (ныне Мьянма) началось 23 декабря 1941 года с авиаударов по ее столице, городу Рангун (ныне Янгон). Британские войска в Бирме были малочисленны, плохо оснащены и недостаточно подготовлены к тому типу боевых действий, который им предстояло вести в покрытых джунглями горах Юго-Восточной Азии. Однако командование рассчитывало, что скалистые северные и южные склоны гор, густые джунгли и широкие реки замедлят наступление японцев, пока оно не завязнет в ливнях и наводнениях ежегодного сезона дождей.
Также они полагали, что хорошо укрепленная военно-морская база в Сингапуре предотвратит вторжение в Бирму с моря, а сопредельный Таиланд станет защитным буфером с востока. Однако Сингапур пал под натиском японцев 15 февраля 1942 года, на месяц ранее намеченного срока, а оборона Таиланда развалилась после всего восьми часов сражения.
Если бы японцы играли по правилам британцев и держались дорог, британцам, вероятно, удалось бы продержаться до наступления сезона дождей. Однако японцы не собирались ограничивать себя лишь автомобильными и железными дорогами. Вместо этого, они послали в джунгли небольшие отряды, чтобы жалить британцев в налетах и засадах. Их тактика была столь успешной, что они опередили сезон дождей, гоня перед собой дезорганизованных британцев.
Восьмого марта британцы оставили Рангун. Генерал-майор Уильям Джозеф Слим, командир состоявшего из двух дивизий британского корпуса, поспешно отходил на север по долине реки Ирравади и 16 мая с двенадцатью тысячами солдат пересек индийскую границу. Позади остались еще тринадцать тысяч человек, многим из которых позднее также удалось добраться до Индии.
Американский генерал-лейтенант Джозеф Уоррен Стилуэлл, командовавший китайскими войсками на севере Бирмы, перешел индийскую границу с сотней солдат из различных подразделений 19-го мая.
Оценивая исход сражения за Бирму, Стилэулл был предельно откровенен: «Нас хорошенько отделали. Нам пришлось бежать из Бирмы, и это чертовски унизительно.»
Для британцев это было самым масштабным и долгим отступлением в истории – и одним из наиболее постыдных.
Британцы, напрягавшие свои силы, воюя в Европе, Северной Африке и на Тихом океане, могли бы организовать более эффективную оборону Бирмы, если бы видели ее глазами японцев – одновременно как более уязвимую и как более важную, чем она казалась британцам.
Для японцев Бирма была плодом, который стоило сорвать, особенно с учетом того, что она так быстро пала. В стране было 12 миллионов акров рисовых плантаций, сбор с которых составлял 8 млн. тонн риса, из которых 3 млн. тонн можно было направить для снабжения разбросанных по огромной территории японских подразделений.
Захватив Бирму, японцы также взяли под контроль южный участок Бирманской дороги. Проложенная в 1937 году дорога, протяженностью в 717 миль, извивалась среди скалистых гор и соединяла бирманский Лашо с Куньминем, находившимся в южной части Китая. Она представляла собой основной маршрут, по которому осуществлялось снабжение армий китайского генералиссимуса Чан Кайши. Несмотря на то, что Чан и его продажные военачальники, казалось, частенько были более озабочены борьбой с другими китайцами, а не изгнанием контролировавших большую часть страны японцев, либо не стремились воевать вовсе, угроза сопротивления китайцев заставляла держать в регионе тысячи японских солдат. Перерезая эту тонкую струйку припасов, поступавших из внешнего мира, японцы планировали высвободить больше войск для ведения боевых действий в других местах.
Наиболее амбициозным планом японцев было захватить Индию, на тот момент являвшуюся крупнейшей британской колонией, а затем соединиться с немцами, продвигавшихся из Северной Африки в восточном направлении.
В то время, как на Союзников обрушивались эти несчастья, Уингейт, в то время полковник, 19 марта прибыл в Индию. Его мысли занимали необычные планы насчет того, как разобраться с японцами в Бирме. Заросший черной бородой, с блестящими глазами и вспыльчивым темпераментом, Уингейт внешностью и манерами напоминал ветхозаветного пророка – и был встречен во многом таким же образом, которым традиционно встречали пророков.
Намного более старшие по званию генералы вынашивали амбициозные планы – большинство из которых пошли прахом – подготовки крупного фронтального наступления, которое должно было вытеснить японцев из Бирмы. Однако у Уингейта была репутация, заработанная во время командования партизанскими отрядами, действующими против итальянцев в Ливии и арабов в Палестине. Возможно по той причине, что обстановка в южной Азии была настолько безнадежной, Уингейта выслушали более внимательно, чем сравнительно младший офицер со столь необычными идеями мог рассчитывать в другой ситуации.
Генерал Слим говорил, что он был «странным, раздражительным, эмоционально неустойчивым человеком, однако у него внутри горел огонь. Он мог увлечь за собой других людей.»
Несмотря на устоявшиеся представления, что британские солдаты не могут жить и сражаться в джунглях, как это делают японцы, Уингейт утверждал, что должным образом подготовленные солдаты смогут не просто воспользоваться джунглями к своей выгоде, но и победить японцев по их собственным правилам.
Его поставили во главе бригады британских и колониальных войск, и он начал готовить их действовать независимо в глубоком вражеском тылу, незаметно продвигаясь по джунглям, перерезать пути снабжения неприятеля – и подорвать его боевой дух. Наблюдая за подготовкой, Уингейт сам подавал пример подчиненным. Когда он появлялся на полигоне, он носился с одного места на другое во весь опор, оставляя запыхавшихся адъютантов далеко позади. Когда подошло время отправлять подразделение в бой, он повел их пешим маршем от конечной железнодорожной станции Димапур в Имфал – который находился на расстоянии в 133 мили. Пайков с собой не брали, вместо этого он договорился, что во время восьмидневного марш-броска припасы будут сбрасываться им с самолетов.
Для своего необычного подразделения Уингейт подобрал необычное отличительное название. Он назвал своих солдат Чиндитами – искаженное бирманское слово «chinthe», означающее свирепое драконоподобное существо, чьи изображения охраняют бирманские храмы.
Между восьмым и десятым февраля 1943 года, в ходе операции под кодовым наименованием Лонгклот, три тысячи Чиндитов из 77-ой индийской пехотной бригады перешли в Бирму и глубоко проникли на ее территорию. В течение первых недель им удалось добиться определенных успехов. Они перерезали главный железнодорожный путь между городами Мандалай и Мьичина более чем в семидесяти пяти местах.
Однако в плане Уингейта отсутствовало два важнейших элемента. Посколько у его солдат, передвигавшихся пешим порядком, отсутствовало собственное артиллерийское прикрытие, Уингейт понадеялся, что Королевские ВВС обеспечат ему непосредственную авиаподдержку. По причине либо неспособности, либо нежелания со стороны авиации, необходимого содействия он не получил. Также Уингейт надеялся увязать собственную операцию с наступлением, проводимым силами обычных войск. Этого также не случилось.
По представлениям Уигнейта, японцы будут так заняты отражением наступления, что у них не будет возможности развернуться и прихлопнуть его, в ответ на его уколы с тыла. Однако без наступления, которое отвлекло бы их, японцам удалось сконцентрировать внимание на Чиндитах.
Операция Лонгклот обернулась катастрофой. Не имея возможности пополнения припасов, солдатам пришлось выживать за счет мяса вьючных мулов. Когда оно закончилось, они перешли на змей и крыс. Если Чиндит был ранен или болен, и не мог поспевать за своими товарищами, то его бросали, оставив ему винтовку, фляжку с водой, и, в некоторых случаях, Библию.
В начале июня Уингейт и его Чиндиты перешли границу с Индией в обратном направлении. Из первоначального состава подразделения он вывел 2182 человека, однако большинство из них были непригодны к службе по причине суровых испытаний, перенесенных в бирманских джунглях.
Дела у Союзников в середине 1943 года шли настолько неважно, что, несмотря на отсутствие достигнутых Уингейтом значительных успехов, он и его Чиндиты превратились в народных – и официальных – героев. Несмотря на полученную взбучку, Чиндиты показали, по крайней мере на миг, что японцы не были единственными людьми, способными пользоваться джунглями в своих интересах.
Британский премьер-министр Уинстон Черчилль, часто выдерживавший баталии с приверженными традициям британскими генералами и адмиралами по поводу своих необычных замыслов, стал наиболее восторженным поклонником Уингейта. Отправляясь в конце августа на Квебекскую конференцию, где он встречался с Президентом Франклиным Д. Рузвельтом для планирования дальнейшего курса войны, Черчилль взял с собой Уингейта, рассказавшего ему о собственных планах нового удара по японцам в Бирме.
Планируя войну на Азиатском материке, Рузвельт и Черчилль преследовали совершенно разные цели. Черчилля прежде всего интересовало восстановление и усиление Британской Империи. Это предусматривало выдворение японцев из Бирмы. Однако это также предусматривало недопущение усиления Китая, чтобы он не мог в будущем представлять угрозу для империи. Рузвельт, напротив, хотел иметь в период ведения войны сильный Китай – как возможную базу для авиаударов по Японии и подготовительный плацдарм для вторжения на японскую территорию.
План Уингейта, который мог как ослабить закрепившихся на территории Британской Империи японцев, так и предоставлявший возможности вернуть доступ в Китай по Бирманской дороге, пришелся по душе как Черчиллю, так и Рузвельту.
Описывая свой план в Квебеке, Уингейт по сути планировал повторение операции Лонгклот в более крупном масштабе. Он предлагал использовать четыре бригады – две отправятся на территорию Бирмы, еще две останутся в резерве и сменят первые две через 90 дней нахождения в боевых условиях. И, памятуя о недостатке поддержки Операции Лонгклот со стороны Королевских ВВС, он настаивал на собственной маленькой воздушной армии – шестнадцать транспортных самолетов С-47 для перевозки людей и припасов, по одной бомбардировочной эскадрилье для каждой бригады, для использования в качестве летающей артиллерии, и отряда небольших самолетов для эвакуации больных и раненых.
Рузвельт, чем энтизиазм к необычному и нестандартному не уступал энтузиазму Черчилля, ухватился за план Уингейта. Задачи по оказанию воздушной поддержки Уингейта он поручил генералу Арнольду. Для Арнольда Вторая Мировая война была не просто войной, в которой нужно одержать победу, но и возможностью продемонстрировать, как можно добиться победы используя возможности авиации. Его главной целью было построить гигантскую армаду самолетов, которые принесут войну на территорию Германии и позднее Японии, подрывая возможности и волю врага к сопротивлению. Все, уводящее в сторону от цели, раздражало его. Однако, он получил приказ Рузвельта, и занялся его выполнением.
Чтобы организовать поддержку Уингейта Арнольд обратил взор на ветеранов довоенного Корпуса Армейской Авиации, людей, с которыми он служил сам, или, по крайней мере, чья репутация была ему известна. С определенного момента, Арнольд начал работать над проектом с искренним энтузиазмом, разглядев в предложении Уингейта шанс продемонстрировать еще один аспект мощи ВВС – способность снабжать армейские подразделения значительной численности во вражеском тылу. Однако, независимо от испытываемого им поначалу энтузиазма, ему не удалось без проблем передать этот энтузиазм потенциальным командирам специального подразделения.
Фил Кохрэн, на тот момент подполковник, вступил в ряды Авиакорпуса после окончания Университета штата Огайо в 1935 году. Он стал пилотом истрибителя и до войны успел получить должность командира эскадрильи. Дважды он делил комнату с другим молодым пилотом, Джоном Элисоном, с которым они стали близкими друзьями.
После вступления Соединенных Штатов в войну, Кохрэну было поручено прибыть во главе отряда из тридцати пяти пилотов в Северную Африку, в качестве замены пилотов, погибших при вторжении Союзников. Им было приказано вылететь вместе со своими самолетами Р-40 с палубы британского авианосца. Ни сам Кохрэн, ни его пилоты – многие из которых едва окончили летную школу – в жизни не видиле катапульты, не говоря уж о том, чтобы взлетать с ее помощью. В ходе операции было потеряно четыре самолета и два пилота.
Кохрэн сражался в Северной Африке до июня 1943 года, иногда выполняя до пяти заданий в день, атакуя танки и пути снабжения фельдмаршала Эрвина Роммеля. Когда он возвратился в Соединенные Штаты, он был сильно вымотан. Он также стал народным героем. Его сокурсник по Огайскому университету, Милтон Канифф, стал популярным карикатуристом. Он сделал Кохрэна – или Флипа Коркина, как он его назвал – героем своего комикса «Терри и пираты».
После короткого отдыха, Кохрэн получил то, чего больше всего хотел: приказ отправляться в Европу, где новые истребители Р-47 знакомились с «настоящей войной». Затем он получил телеграмму, с указанием явиться к генералу Арнольду. Прибыв в Вашингтон, он впервые узнал, что его рассматривают в качестве кандидата на командование новым авиационным подразделением в Бирме.
«Если я когда либо собирался застрелиться, то это было именно в тот момент, потому что я не мог себе этого представить» - вспоминал он позднее. «Я просто не мог этого вынести. Я противился этому изо всех сил. Возможно я выставлял себя дураком, но я ни в коем случае не желал отправляться в Бирму…Как только я услыхал, что у них на уме, я немедленно взвыл, как будто меня резали.»
Кохрэн отправился в Пентагон, и его проводили к Арнольду – самому высокопоставленному лицу, которого мне случалось видеть». Он вплотную приблизился к открытому неповиновению.
Арнольд позволил ему выпустить пар, а затем отпустил его: «Пока достаточно. Увидимся позже.»
Направляясь к двери, Кохрэн вспомнил про шанс, мелькнувший ранее. Он наткнулся на своего старого друга Элисона и правильно догадался, что тот был одним из еще пяти офицеров, чьи кандидатуры по слухам также рассматривались для назначения в Бирму.
«Я не должен знать, кто именно остальные пятеро,» - сказал он Арнольду, - «но вчера в Пентагоне я столкнулся с одним парнем, и я знаю, что он прибыл сюда по тому же поводу. Вы должны взять этого парня. Это великий человек, и его имя Джон Элисон.»
На следующий день Кохрэн встретился с Арнольдом, сразу после встречи последнего с Арнольдом.
«Мы вместе шли по залу, и он был настолько же близок к тому, чтобы разрыдаться, как и любой другой маленький пилот истребителя из числа моих знакомых.» - вспоминал Кохрэн. «Он просто был ужасно огорчен, и тоже отказался. Однако он опасался, что придется взяться за это. Я сказал ему, что я предложил Арнольду поручить дело ему.»
У Элисона была выдающаяся и необычная военная карьера. Его, ветерана предвоенного Авиакорпуса, в 1941 году послали в Англию, еще до вступления Соединенных Штатов в войну. Затем он с Гарри Гопкинсом, личным представителем президента Рузвельта, отправился в Россию, где остался испытывать истребители Р-40, поставлявшиеся по программе ленд-лиза. После завершения работы, он получил от подполковника Таунсенда Гриффисса, возвращавшегося в Вашингтон, обещание добиться для Элисона командования боевым подразделением, как только он возвратится в Соединенные Штаты.
Элисон направился на родину, однако задержался в Тегеране, в любой момент ожидая ответа из Вашингтона. Во время ожидания он помогал собирать легкие бомбардировщика А-20, которые переправляли в Россию через Иран.
Он оставался там шесть месяцев. Лишь позднее он узнал, что самолет Гриффисса не был опознан при полете над Ла-Маншем и сбит истребителями Спитфайр, все, находившиеся на борту погибли.
Наконец, весной 1942 года, Элисон получил боевое назначение, которого так добивался. Из Тегерана ему приказали лететь прямиком в Китай. Из Индии он перелетел в Китай и стал заместителем командира 75-ой эскадрильи, часть «добровольцев» из состава которой до войны назвали «Летающими Тиграми» - американских пилотов, воевавших на стороне китайцев. Элисон отличился в боях, сбив шесть японских самолетов и заслужив звание аса, и уничтожив еще один самолет на земле.
Когда Арнольд пригласил Элисона войти, тот отреагировал на назначение в Бирму в точности так же негативно, как и Кохрэн. И он, и Кохрэн поняли суть задачи прежде всего как организацию отряда малых самолетов для переводки припасов и эвакуации раненых в рамках операции Уингейта. Оба хотели назначения командовать настоящими самолетами в настоящей войне. Элисон сказал Арнольду, что у него есть именно тот, кто ему нужен: Фил Кохрэн.
Арнольд решил вопрос путем выбора их обоих, назначив их совместно руководить проектом.
Он сказал им: «К чорту бумажную работу; идите и сражайтесь.» Кохрэн и Элисон поняли его несколько более буквально, чем он предполагал. Однажды Кохрэн, увидев среди предметов, которые нужно было отправить в новую штаб-квартиру в Индии дюжину пишущих машинок, попросту вычеркнул их из списка.
Быстро осознав, что два главы для военной организации идея не самая удачная, Кохрэн и Элисон договорились, что начальником будет Кохрэн, а Элисон станет его заместителем. Однако они уже настолько хорошо сработались, про принятое одним из них решение автоматически поддерживалось другим. Вдвоем, они начали создавать уникальное в истории Военно-воздушных сил подразделение, сделав его в процессе выполнения задачи значительно более крупным, чем Уингейт, Черчилль, Рузвельт и, возможно, Арнольд, могли себе представить.
